Весной этого года исполнилось тридцать лет с момента прихода к власти Михаила Горбачева и провозглашения им политики «демократизации», «гласности» и «нового мышления». Его реформы приветствовались и поддерживались ведущими политиками и СМИ империалистического Запада, в то время как различные «левые» мелкобуржуазные и ревизионистские тенденции объявляли их курсом на возрождение советского народовластия и обновление социализма.

Международный Комитет Четвертого Интернационала был единственной в мире организацией, которая, основываясь на анализе противоречий советского общества, который был развит в 1920-1930-е годы Львом Троцким, предупреждала рабочий класс СССР о том, что политика Горбачева ведет к капиталистической реставрации и представляет собой смертельную угрозу для национализированных отношений собственности, выросших из Октябрьской революции 1917 года, и для самого существования СССР.

Данное заявление было принято на Третьем Пленуме МКЧИ 23 марта 1987 года и опубликовано в журнале The Fourth International, Volume 14, № 2 (June 1987, pp. 32-45).

1. Международный Комитет Четвертого Интернационала (МКЧИ) приветствует советский рабочий класс по поводу приближения 70-й годовщины Октябрьской революции, величайшей победы мирового пролетариата и важнейшего события мировой истории.

Четвертый Интернационал безоговорочно защищает Советский Союз и достижения Октября против империализма. Четвертый Интернационал прямо заявляет, что эта защита возможна только путем мировой социалистической революции, составной частью которой является политическая революция, то есть свержение контрреволюционной бюрократии во главе с Михаилом Горбачевым.

Приветствуемая буржуазным общественным мнением и всеми ревизионистскими ренегатами троцкизма текущая кампания горбачевских реформ «гласности» ни на йоту не изменяет эту историческую перспективу.

Горбачев представляет не советских рабочих и их завоевания, достигнутые в ходе свержения самодержавия и создания первого рабочего государства, а касту бюрократов, которая узурпировала политическую власть рабочего класса. Он наследник не Ленина и Троцкого, стоявших во главе революции 1917 года, а Сталина. Горбачев — плод бюрократии, которой он служил всю свою жизнь. Он продвигался в этой среде, насквозь пропитанный мелкобуржуазным отвращением к рабочему классу.

Нынешняя линия Горбачева была с восторгом встречена капиталистической печатью, которая произвела главного кремлевского бюрократа в герои дня. Известный американский антикоммунистический журнал Time расхваливает горбачевскую «атаку обаянием» и заявляет: «Как будто махнув волшебной палочкой, Горбачев привел к исчезновению советской карикатуры времен “холодной войны”». Начиная с собственных впечатлений о внутренней политике Горбачева и действуя проводником этой буржуазной рекламы, разные течения ревизионизма отрицают научный анализ сталинизма, развитый Троцким, и размышляют о возможности самореформы бюрократии.

Четвертый Интернационал категорически отрицает подобные претензии буржуазного общественного мнения и развивает свой собственный анализ в прямой оппозиции к антимарксистскому методу ревизионистов. Четвертый Интернационал начинает не с «обаяния» Горбачева, не с той или другой меры, направленной на спасение его распадающегося режима. Наш исходный пункт — это интернациональный пролетариат и мировая социалистическая революция. Горбачев и Советский Союз могут быть поняты только в связи с этими интернациональными перспективами, а также с точки зрения зарождения и развития советского государства и его последующего бюрократического перерождения.

2. Октябрьская революция была первым выстрелом мировой революции. Под руководством Ленина, Троцкого и партии большевиков российский пролетариат впервые показал международному рабочему классу, как брать власть, уничтожив капиталистическую государственную машину и установив диктатуру пролетариата, основанную на советах рабочих и крестьян. Национализация средств производства и земли, введение государственной монополии внешней торговли сделали возможной величайшую социальную трансформацию в истории человечества.

Громадное развитие Советского Союза доказывает превосходство национализированных отношений собственности над отжившей, обанкротившейся капиталистической системой, основанной на частном владении средствами производства.

Оттолкнувшись от угнетения, невежества и самодержавия, советский народ добился необычайных успехов: плановое народное хозяйство, одна из громаднейших индустрий в мире, беспримерное развитие науки, искусства и спорта.

Но социализм до сих пор еще не построен. Советский Союз остается переходным обществом — ни капиталистическим, ни социалистическим. Его переход к социализму может быть осуществлен только через победу мировой социалистической революции. В противном случае, оставаясь под властью бюрократии, советский рабочий класс подвергается опасности упразднения завоеваний Октября и реставрации капитализма.

3. Для вождей Октябрьской революции победа Советской власти в России была неотделима от построения Третьего (Коммунистического) Интернационала, необходимого для ее распространения на мировой арене.

Историческое противоречие русской революции заключается в том, что мировое развитие империализма сначала создало условия для взятия власти пролетариатом не в развитых империалистических странах Западной Европы и Северной Америки, а в стране, отмеченной крайней экономической отсталостью. Эта отсталость, наряду с трудностями, навязанными первой империалистической войной (1914-1918 гг.), в условиях, когда слабая буржуазия не смогла выполнить задачи демократической революции, привела к тому, что взятие власти рабочим классом стало возможным и необходимым.

В России, как говорил Ленин, цепь империализма порвалась в своем самом слабом звене. Но, как утверждали Ленин и большевики, единственный путь вперед для русской революции лежал в русле распространения социалистической революции на передовые капиталистические государства и на весь мир.

Однако волна революционных переворотов, поднявшаяся после окончания Первой мировой войны, не привела к распространению Октябрьской революции на передовые капиталистические страны. Рабочий класс был предан социал-демократией, которая, начиная с 1918 года, неоднократно помогала буржуазии вернуть власть обратно в ее руки.

4. Советское руководство во главе с Лениным опиралось в своей внутренней экономической политике на идею расширения социалистической революции на передовые капиталистические страны и на перспективу социалистической кооперации. Оно никогда не исходило из возможности построения самодостаточного социалистического хозяйства в границах отсталой России.

Вследствие серии предательств и спада первой волны послевоенных революционных выступлений советское руководство ввело то, что прямо объяснялось как тактическое отступление на внутреннем фронте: замена методов «военного коммунизма» (продразверстка хлеба) новой экономической политикой (нэп). Были сделаны ограниченные уступки крестьянству путем возрождения рынка для сельскохозяйственных товаров, в то время как государственная монополия внешней торговли, национализация банков, крупной индустрии и земли были сохранены.

Для большевистских вождей эти уступки были прямо связаны с общей стратегией мировой революции. В своей речи на Четвертом Конгрессе Коминтерна в 1922 году Троцкий говорил: «Новая экономическая политика рассчитана на определенные условия пространства и времени: это маневрирование рабочего государства, живущего еще в капиталистическом окружении и твердо рассчитывающего на революционное развитие Европы... Новая экономическая политика есть только приспособление к темпу этого развития» (Л. Троцкий, Третий Интернационал после Ленина. М., 1993, с. 94-95).

5. Для того чтобы оправдать свою экономическую линию, Горбачев пытается цинично отождествить ее с ленинским НЭПом. Такое приравнивание бюрократической политики сегодня (спустя 70 лет после революции) к мерам, предпринятым советским государством сразу после окончания Гражданской войны, разорившей сельское хозяйство и промышленность, показывает глубину кризиса режима Горбачева.

Политика Ленина и Горбачева — это несовместимые друг с другом противоположности. Ленинская политика основывалась на удержании Советской власти и одновременной борьбе за построение Коммунистического Интернационала, за распространение Октябрьской революции в мировом масштабе. Политика Горбачева основана на контрреволюционной перспективе социализма в одной стране; она непосредственно связана с углублением сотрудничества между бюрократией и империализмом против революционной борьбы во всем мире.

Задержка мировой революции вызвала неизбежные политические последствия в Советском Союзе. Отсталая экономика первого рабочего государства осталась изолированной, оказавшись лицом к лицу с враждебным империалистическим окружением. В условиях, когда силы советского рабочего класса были измотаны годами Гражданской войны, а отсталое крестьянство составляло преобладающую часть населения, в государственном аппарате возникли бюрократические деформации.

Троцкий объяснял объективные причины бюрократизации с точки зрения противоречий отсталого советского хозяйства:

«В бюрократическом перерождении советского государства находят свое выражение не общие законы перехода современного общества от капитализма к социализму, а особое, исключительное и временное преломление этих законов в условиях отсталости революционной страны и капиталистического окружения. Недостаток предметов потребления и всеобщая борьба за обладание ими порождают жандарма, который берет на себя функции распределения. Враждебное давление извне возлагает на жандарма роль “защитника” страны, придает ему национальный авторитет и позволяет ему грабить страну вдвойне».

«Оба условия могущества бюрократии — отсталость страны и империалистическое окружение — имеют, однако, временный, переходный характер и должны исчезнуть с победой интернациональной революции» (Л. Троцкий, В защиту марксизма. Изд-во Iskra Research, с. 36).

Первая схватка с растущей бюрократизацией государства и партии была начата Лениным в блоке с Троцким. После смерти Ленина Левая оппозиция продолжила эту борьбу, отстаивая платформу, направленную на усиление советского рабочего класса путем индустриализации, экономического планирования, а также борьбы с бюрократизацией партии.

6. Поражение революции в Германии 1923 года произошло по вине Германской компартии, которая под давлением правящей тройки ВКП(б) (Сталин, Зиновьев, Каменев) не сумела организовать борьбу за власть. Это поражение еще более ослабило пролетариат и усилило мелкобуржуазные элементы, особенно в государственном аппарате.

Отражая давление тех социальных слоев, которые в основном стремились к расширению своих собственных привилегий, и используя разочарование советских рабочих задержкой европейской революции, Сталин и Бухарин осенью 1924 года выступили со своей теорией «социализма в одной отдельно взятой стране».

Эта формула, представляя собой коренную ревизию марксизма и являясь прямой атакой на теорию перманентной революции Троцкого, ликвидировала программу всемирной революционной борьбы и стала руководящей перспективой бюрократии. Она до сих пор остается основной программой Горбачева.

Троцкий следующим образом изложил два основных положения, составляющих основу его теории перманентной революции: «Первое: несмотря на историческую отсталость России, революция может передать власть русскому пролетариату раньше, чем пролетариату передовых стран. Второе: выход из тех противоречий, в какие попадает пролетарская диктатура в отсталой стране, окруженной миром капиталистических врагов, будет лежать на арене мировой революции» (Л. Троцкий, Третий Интернационал после Ленина. М., 1993, с. 93).

Нападая на то что эти принципы были подтверждены Октябрьской революцией, такие лидеры как Сталин и Бухарин повернули против рабочего класса и пошли по пути приспособления к давлению кулаков, нэпманов и бюрократов в государственном аппарате.

7. В интернациональном масштабе подмена программы мировой революции программой социализма в одной стране поощряла рост оппортунизма, связанного с национальной точкой зрения, которая прямо противоречила объективному развитию мирового капитализма, а потому и интересам советского и мирового пролетариата.

Троцкий писал: «В нашу эпоху, в эпоху империализма, то есть мировой экономики и мировой политики под гегемонией финансового капитала, ни одна коммунистическая партия не может установить свою программу, начиная только или в основном, с условий и тенденций развития в своей собственной стране. Это правило имеет полную силу и для партии, держащей государственную власть на территории СССР. 4-го августа 1914-го года отзвучал похоронный звон всем национальным программам навсегда».

«Революционная партия пролетариата может опираться только на интернациональную программу, отвечающую характеру нынешней эпохи, как эпохи завершения и крушения империализма. Интернациональная коммунистическая программа ни в каком случае не есть сумма национальных программ или сводка воедино их общих черт. Интернациональная программа исходит непосредственно из анализа условий и тенденций мирового хозяйства и мировой политической системы как целого, со всеми его связями и противоречиями, то есть антагонистической взаимозависимостью его частей. В нынешнею эпоху в неизмеримо большей степени, чем в прошлую, национальная ориентировка пролетариата должна вытекать, только и может вытекать из мировой ориентировки, а не наоборот. В этом состоит основное и исходное различие коммунистического интернационализма от всех разновидностей национал-социализма» (Л. Троцкий, Третий Интернационал после Ленина. М., 1993, с. 65-66).

Бюрократическая перспектива, согласно которой противоречия Советского Союза могут быть преодолены в рамках национальной программы, привела к отрицанию независимой революционной роли интернационального пролетариата и к повороту в сторону других сил. Не рассматривая более мировую революцию в качестве единственного средства защиты Советского Союза, бюрократия начала создавать оппортунистические альянсы, направленные на «нейтрализацию империалистической буржуазии».

В Англии Сталин рассматривал Англо-русский Комитет, созданный совместно с синдикалистскими лидерами тред-юнионов, не как тактический блок, подчиненный интересам британской революции, а как стратегическую линию защиты Советского Союза. Он отказался порвать с Англо-русским Комитетом даже тогда, когда английский Конгресс тред-юнионов предал Всеобщую стачку 1926 года.

В Китае, возродив меньшевистскую теорию двух стадий революции, Сталин предписал китайской Компартии подчиниться буржуазному Гоминдану на том основании, что пролетариат якобы сможет бороться за власть только после завершения демократической революции. Между тем Октябрьская революция, подтверждая теорию перманентной революции Троцкого, показала, что в отсталых странах задачи демократической революции могут быть выполнены только путем установления диктатуры пролетариата.

Поражение второй Китайской революции в 1927 году стало прямым результатом сталинской контрреволюционной перспективы двух стадий и полностью подтвердило прогнозы и программу, предложенные Троцким и Левой оппозицией. Но в непосредственном смысле это поражение рабочего класса усилило давление бюрократии, ответ которой выразился в исключении Троцкого из ВКП(б).

Борьба Троцкого и Левой оппозиции за индустриализацию и планирование в Советском Союзе доказала свою оправданность глубоким кризисом, созданным Сталиным. Программа «экономического оппортунизма», проводившаяся бюрократией с 1923 по 1927 год, опиралась на кулака и противостояла индустриализации. Она привела к уменьшению количества промышленных товаров, поставляемых из города в деревню, и к хлебной забастовке 1928 года. Тогда бюрократия, впав в состояние паники, резко повернула в сторону «экономического авантюризма», начав сплошную коллективизацию, ликвидацию кулачества как класса и авантюристическую индустриализацию.

Сталин, проводя этот «левый» зигзаг, ставший во многом вынужденным из-за возросшей опасности капиталистической реставрации, созданной его собственным оппортунистическим приспособлением к кулачеству, позаимствовал, хотя и в карикатурной форме, значительную часть экономической программы Левой оппозиции. В полемике против тех членов Левой оппозиции, которые капитулировали перед Сталиным под влиянием этого поворота, Троцкий настаивал на том, что новая линия все равно проводится в рамках контрреволюционной программы социализма в одной стране.

Зигзаги в экономической политике довели Советский Союз до грани гражданской войны, а также нашли свое отражение в не менее провальной политике международного авантюризма («третий период» Коминтерна), закончившейся поражением немецкого рабочего класса в 1933 году.

Это поражение, тяжелейшее в истории международного рабочего класса, было непосредственно подготовлено преступной перспективой «социал-фашизма», выдвинутой Коминтерном и германской Компартией. Отвергнув методы единого фронта массовых организаций рабочего класса по той причине, что якобы нет никакой разницы между социал-демократами и фашистами, сталинисты позволили Гитлеру прийти к власти без борьбы.

Защита этой линии Исполкомом Коминтерна в апреле 1933 года и неспособность какой-либо из секций Коминтерна восстать против такой политики означали, что Третий Интернационал окончательно перешел в лагерь контрреволюции. Троцкий призвал к созданию Четвертого Интернационала.

8. Линия на построение «социализма в отдельной стране» превратилась в сознательно контрреволюционную перспективу подчинения международного рабочего класса дипломатическим шагам бюрократии. Эта линия нашла свое законченное выражение в сталинской политике «народных фронтов», которая открыто отбрасывала пролетарскую революцию и заменяла ее союзами с «демократическими» слоями мировой буржуазии. Политика «народных фронтов» проводилась параллельно с самой чудовищной кампанией по истреблению коммунистов в истории.

Чтобы доказать мировой буржуазии, что ему можно доверять, Сталин организовал позорные Московские процессы, в ходе которых почти все лидеры ВКП(б) были подло объявлены «фашистами» и убиты. Сотни тысяч коммунистов, участников революции 1917 года и Гражданской войны, а также иностранные революционные борцы, особенно в Испании, систематически уничтожались сталинистской тайной полицией — ГПУ. Лев Троцкий, заочно приговоренный к смерти, был убит подосланным сталинистским агентом в 1940 году, но ему все-таки удалось основать Четвертый Интернационал.

Горбачев и теперешняя бюрократия, несмотря на свои разговоры о «демократии» и реформах, обязаны своей властью и привилегиями именно этим преступлениям исторического масштаба, совершенным против советского и международного рабочего класса.

Уничтожив руководителей Октябрьской революции, бюрократия укрепила свое положение привилегированной касты, но не класса. Диктатура пролетариата сохранилась, хотя и в дегенерированном виде. Бюрократия полностью экспроприировала политическую власть рабочего класса.

Троцкий назвал новоявленный режим советским бонапартизмом, балансирующим между враждующими классовыми силами, а именно: между рабочим классом и крестьянством — внутри страны, и между империализмом и рабочим государством — на мировой арене.

Сталинские народные фронты «против войны и фашизма» в действительности проложили дорогу войне и фашизму. Победа генерала Франко в Испании стала прямым результатом действий сталинистов, участвовавших в подавлении революционной борьбы рабочего класса для того, чтобы укрепить «народный фронт» с буржуазным республиканским правительством. Во Франции сталинисты парализовали движение рабочего класса в интересах союза с буржуазными партиями, которые впоследствии приветствовали гитлеровскую армию в Париже. В США эта же политика привела к подчинению массового профсоюзного движения «демократическому» капиталисту Рузвельту. А в Индии и в других колониях сталинисты предали борьбу за национальное освобождение, стремясь втереться в доверие к «демократическим» империалистам.

Подорвав боеспособность европейского рабочего движения, саботировав антиимпериалистическую борьбу в колониальных странах, Сталин, в конце концов, дошел до «народного фронта» с нацизмом, заключив в 1939 году Пакт с Гитлером.

Это соглашение, наряду с обезглавливанием Красной Армии путем уничтожения почти всего ее командного состава, открыло дорогу фашистскому вторжению 1941 года, которое поставило советское государство на грань крушения и унесло жизни более 20 миллионов рабочих и крестьян.

Только сила национализированного планового хозяйства, соединенная с героизмом советского рабочего класса и возрождением европейского пролетариата в борьбе с фашизмом, предотвратила крах рабочего государства в результате политики Сталина.

9. После формального роспуска Коминтерна в 1943 году и окончания Второй мировой войны советская бюрократия продолжала свою контрреволюционную линию социализма в одной стране. Соглашениями с империалистами в Тегеране, Ялте и Потсдаме Сталин содействовал разоружению рабочего класса и восстановлению капитализма в Греции и Западной Европе в обмен на признание империалистами господства московской бюрократии над буферными странами Восточной Европы.

Кремлевская политика интернационального коллаборационизма сопровождалась недвусмысленным отказом от революции со стороны сталинистских коммунистических партий. Так, во Франции Компартия, разоружив рабочий класс, вступила в правительство де Голля и поддержала французскую империалистическую интервенцию в Индокитае.

В странах Восточной Европы бюрократия свергла буржуазию только в 1948 году, а в Югославии Кремль был фактически против свержения короля Михаила. Вместо стабилизации власти бюрократии эти деформированные рабочие государства только усилили ее противоречия.

Прогноз Троцкого о том, что мировая война вызовет новые революционные кризисы, был противоречивым образом подтвержден боевым вызовом рабочего класса по отношению к бюрократии. После смерти Сталина в 1953 году бюрократия не могла более удерживать рабочий класс старыми методами и была вынуждена пойти на некоторые уступки. Но эти уступки обнаружили свою ограниченность, когда движение рабочего класса стало угрожать бюрократической власти; в ответ она развязала жестокие репрессии.

Восстание в Восточной Германии в 1953 году, Венгерская революция в 1956 году, советское вторжение в Чехословакию в 1968-м, восстания в Польше в 1956, 1970 и снова в 1976 году, — все они были могучим подтверждением перспективы Троцкого о необходимости политической революции.

Эти волнения в рабочем классе стали объективной причиной продолжающегося кризиса бюрократии, начало которому положила смерть Сталина в 1953 году. Хотя в своей «секретной речи» на XX съезде КПСС Хрущев частично разоблачил преступления сталинской эпохи, это никак не означало разрыва со сталинизмом. Кровавая расправа над Венгерской революцией, унесшая жизни около двадцати тысяч рабочих, доказала это спустя всего пару месяцев. Руководил действиями сталинистской охранки во время этого побоища не кто иной как Юрий Андропов, наставник сегодняшнего советского вождя Горбачева.

10. Теперешний кризис бюрократии, самый тяжелый с 1956 года, вырос из возникновения «Солидарности», массового независимого синдикалистского движения в Польше. Борьба польских рабочих сначала свергла Герека, затем Каню и привела к полному краху правящую Польскую объединенную рабочую партию (ПОРП). Для спасения бюрократического режима осталась армия генерала Ярузельского, который в декабре 1981 года ввел в Польше военное положение.

Призрак массовых забастовок, захватов фабрик и заводов, рабочих демонстраций в городах Польши до смерти напугал кремлевских бюрократов. Наиболее дальновидные из них, такие как Андропов, поняли, что аналогичные явления экономического застоя, необузданной коррупции, соединенные с растущим недовольством в рабочем классе, характерны также для положения в Советском Союзе и могут привести к прямому революционному вызову кремлевской бюрократии.

«Реформы» Горбачева представляют собой реакцию бюрократии на угрозу политической революции, так ясно проступившей в польских событиях.

Это попытка сталинистской бюрократии удержать власть под давлением растущих экономических и социальных противоречий внутри Советского Союза, которые усиливаются под давлением мирового экономического кризиса империализма.

11. Кризис Горбачева обострился в то же самое время, когда все отряды мирового сталинизма стоят перед лицом экономических конвульсий и возмущения масс. В каждом случае, от Пекина до Белграда, сталинистская бюрократия все более открыто поворачивается в сторону капиталистической реставрации.

В Польше, более пяти лет спустя после подавления «Солидарности», режим генерала Ярузельского сталкивается с продолжающимся сопротивлением пролетариата в ответ на попытки навязать новые суровые меры экономии для выплаты процентов по долгу в 29,3 миллиарда долларов, который Польша накопила перед иностранными банками. 25% польских экспортных доходов уходит на выплату этих процентов; все экономические планы бюрократии должны предварительно утверждаться МВФ (Международным валютным фондом).

В Югославии, где основы государственного хозяйства уже сильно подорваны, инфляция достигла 100% в год, а количество безработных выросло до миллиона человек. Попытки бюрократии проводить экономические «реформы» наподобие горбачевских вызвали волну забастовок.

А в Китае, на фоне массовых демонстраций студентов и рабочих, пекинская бюрократия продолжает политику «открытых дверей» для империалистических капиталовложений, обещая в то же время сохранить капиталистические отношения собственности в Гонконге после того, как уходящие британские колониалисты передадут там власть Пекину.

12. Перемены, предложенные Горбачевым, вполне совпадают с общей тенденцией и характером сталинистской бюрократии как контрреволюционной агентуры мирового империализма.

Сутью «реформ» является дальнейшее размывание достижений Октябрьской революции — национализированных отношений собственности, государственной монополии внешней торговли и самого существования рабочего государства.

Видя растущее сопротивление рабочего класса окостеневшей правящей касте, Горбачев выступает против худших проявлений бюрократического правления, но делает это с точки зрения защиты бюрократии в целом от советских рабочих.

В отличие от всех сталинистов, мелкобуржуазных радикалов, пацифистов, реформистов и ревизионистов всех мастей, которые сегодня приветствуют «демократического» Горбачева — так же как их предшественники прославляли Сталина, — Международный Комитет Четвертого Интернационала остается непримиримым врагом бюрократии.

Мы призываем советский и международный рабочий класс использовать все возможности, созданные кризисом бюрократии, включая любые уступки, которые та вынуждена дать рабочему классу, для того, чтобы вести бескомпромиссную борьбу за политическую революцию: за свержение бюрократического режима и восстановление политической власти рабочего класса на базе советской демократии.

13. Для рабочих в Советском Союзе, равно как для рабочих и угнетенных масс во всем мире, так называемая политика реформ Горбачева представляет зловещую угрозу. Она подвергает опасности исторические завоевания Октябрьской революции и связана с усилением контрреволюционного коллаборационизма бюрократии с империалистами в мировом масштабе.

В самом Советском Союзе рост производительных сил за 70 лет, прошедших после революции, — ставший возможным, несмотря на паразитическую бюрократию, благодаря национализации средств производства и экономическому планированию, — не уменьшил неравенство, привилегии и бюрократизм.

Вопреки заявлениям бюрократии о возможности построения «социализма в отдельной стране», производительность труда все еще отстает от уровня передовых капиталистических стран. Социализм может быть гарантирован только путем превышения этого уровня. Без такого превосходства не только военная интервенция империалистов, но и вторжение более дешевых капиталистических товаров угрожает рабочему государству крахом.

Как отмечал Троцкий, более высокая производительность труда может быть достигнута только «на основе всемирного разделения труда, созданного всем предыдущим развитием капитализма», то есть путем завоевания власти рабочим классом в передовых капиталистических странах.

14. Речь Горбачева на Пленуме ЦК КПСС в январе 1987 года вскрыла глубину экономического кризиса, охватывающего советское хозяйство и все усиливающегося с середины 1970-х годов.

«Возьмем материальное производство. Темпы прироста национального дохода за последние три пятилетки уменьшились более чем вдвое. Планы по большинству показателей с начала 70-х годов не выполнялись. Экономика в целом стала маловосприимчивой к нововведениям, неповоротливой, качество значительной части продукции перестало соответствовать современным требованиям, обострились диспропорции в производстве».

Рост производительных сил усилил зависимость советского народного хозяйства от мирового рынка. Экспорт увеличился с 11,5 миллиардов рублей в 1970 году до 74 миллиардов в 1984-м. В тот же период импорт поднялся с 10,5 миллиардов рублей до 65 миллиардов.

Увеличение объема внешней торговли привело к возрастанию влияния мирового кризиса капитализма на Советский Союз. В 1983 году 80% прибыли в твердой иностранной валюте было получено путем экспорта энергоносителей (нефти и газа). Резкое снижение мировых цен на нефть имело разрушительный эффект. Всякий раз, когда цена барреля нефти падает на один доллар, Советский Союз теряет полмиллиарда долларов прибыли от экспорта. Положительное сальдо внешней торговли в 4 миллиарда долларов в 1984 году превратилось в отрицательное сальдо в 6 миллиардов в 1985-м.

Сохраняющееся отставание советской экономики отражает тот факт, что страна вынуждена опираться на экспорт сырья в обмен на остро необходимый высокотехнологичный импорт.

Развитие социализма в Советском Союзе и разрешение экономических проблем, вырастающих из этого процесса, неразрывно связано с распространением пролетарской революции во всем мире. Недостаток технологий и имеющиеся противоречия между промышленностью и сельским хозяйством могут быть преодолены лишь на почве доступа к мировому рынку. Существуют только два пути интеграции Советского Союза в этот рынок — программа Горбачева, ведущая к реставрации капитализма, и программа мировой социалистической революции.

15. В условиях, когда советская экономика все сильнее испытывает влияние кризиса западного капитализма, реформы Горбачева подрывают фундамент плановой экономики. Разрешив 20-ти министерствам и 70-ти государственным предприятиям наладить прямые торговые связи с капиталистическими странами и при этом оставлять себе 70% инвалютной прибыли, Горбачев — впервые с 1922 года, когда Ленин и Троцкий заблокировали попытку Сталина допустить прямой обмен между нэпманами и мировым рынком, — подрывает государственную монополию внешней торговли. В то же время запускается процесс накопления капитала, который серьезно ослабит национализированные имущественные отношения.

В этом кроется причина бурного восторга Горбачевым со стороны представителей финансового и промышленного капитала и империалистических правительств всего мира. Символичным было участие президента «Дойче Банка» (учреждения, упоминаемого Лениным в его классической работе Империализм как высшая стадия капитализма) в недавно прошедшем в Москве «форуме мира».

«Китай и Советский Союз — это рынки будущего, — сказал президент «Дойче Банка» Христианс в своем интервью после возвращения из Москвы. — Для Советского Союза это даже более актуально, потому что из-за продолжительной кооперации эти связи весьма глубоки».

Не сумев завоевать Советский Союз во Второй мировой войне, германская буржуазия рвется захватить этот рынок «мирным» путем. Но, как говорил Ленин: «Война это продолжение политики другими средствами». Ослабление Горбачевым государственной монополии внешней торговли лишь усиливает аппетиты империализма, конечная цель которого — поработить Советский Союз.

Политика Горбачева открывает Советский Союз для проникновения иностранного капитала. Уже начались переговоры с западными фирмами о создании около 100 совместных предприятий. Договоры по десяти проектам уже подписаны, еще два проекта ожидают одобрения правительства.

Предложение Раисы Горбачевой начать выпуск русскоязычного издания западногерманского журнала Burda Moden демонстрирует огромный энтузиазм советской бюрократической верхушки по вопросу о прямом сотрудничестве с иностранными капиталистами.

16. Эти угрожающие тенденции могут быть поняты только с точки зрения фундаментальных противоречий советской экономики. Главное из них — это конфликт между национализированными отношениями собственности и буржуазной формой распределения, основанной на заработной плате, — формой распределения, развившейся в рамках капиталистического способа производства.

Пятьдесят лет назад в книге Преданная революция Троцкий сформулировал стратегические последствия этого противоречия: «Изнутри советского режима вырастают две противоположные тенденции. Поскольку он, в противоположность загнивающему капитализму, развивает производительные силы, он подготовляет экономический фундамент социализма. Поскольку в угоду высшим слоям, он доводит до все более крайнего выражения буржуазные нормы распределения, он подготовляет капиталистическую реставрацию. Противоречие между формами собственности и нормами распределения не может нарастать без конца. Либо буржуазные нормы должны будут, в том или ином виде, распространиться и на средства производства, либо, наоборот, нормы распределения должны будут прийти в соответствие с социалистической собственностью» (Преданная революция, М., 1991, с. 202-203).

Основные средства производства находятся в руках государства. Вследствие узурпации политической власти пролетариата государственный аппарат находится в руках бюрократии, которая использует власть для увеличения и охранения своих привилегий в противовес рабочему классу, а также для увековечивания и усиления буржуазных норм распределения. В своем мировоззрении и социальном бытии бюрократия стоит гораздо ближе к капиталистическому классу Запада, чем к советскому рабочему классу, который она ненавидит и которого боится.

17. Это было подтверждено Горбачевым в своей речи перед ЦК, где он заявил, что «самый важный принцип социализма» — это «распределение по труду». Вот марксизм, вывернутый наизнанку! Горбачев превращает буржуазные нормы распределения в основу социализма!

Ответы Горбачева на проблемы советской экономики можно найти в любом учебнике для капиталистического менеджера. Провозглашение «демократизации» и «гласности» сделано именно с этой точки зрения. Отрывок из его речи говорит об этом совершенно недвусмысленно:

«Некоторым товарищам, как видно, трудно дается понимание, что демократизация — не просто лозунг, а суть перестройки. Надо изменять свои взгляды и привычки, чтобы не оказаться в стороне от фарватера жизни. Это наш настоятельный совет всем сомневающимся и медлительным».

«Особо следует выделить вопрос о выборности руководителей предприятий, производств, цехов, отделений, участков, ферм и звеньев, бригадиров и мастеров. Современный этап перестройки, переход на новые методы хозяйствования, хозрасчет, самофинансирование и самоокупаемость переводят эту задачу в практическую плоскость. Мера это важная, необходимая, и она, несомненно, будет с одобрением встречена трудящимися».

«Мы широко пошли по пути перевода предприятий на полный хозрасчет, самофинансирование и самоокупаемость, ввели госприемку. Это значит, что доходы предприятия, все формы стимулирования членов трудового коллектива, масштабы удовлетворения социальных потребностей целиком будут зависеть от конечных результатов работы, от количества и качества произведенной продукции и оказанных услуг».

«В таких условиях для рабочих и колхозников далеко не безразлично, кто стоит во главе предприятия, цеха, участка, бригады. Раз благополучие коллектива ставится в зависимость от способностей руководителей, то трудящиеся должны располагать и реальными возможностями воздействовать на их выбор, контролировать деятельность».

Иначе говоря, для рабочего «демократия» Горбачева — это свобода выбирать себе надсмотрщика. Бюрократия пытается разрешить исторический кризис советской экономики и защитить свои привилегии методами, знакомыми каждому капиталисту: интенсификация труда, урезание зарплаты и стимулирование производительности угрозой безработицы.

18. Администрация предприятий, то есть нижние слои бюрократии, будет не только поощряться за подхлестывание рабочих, она также будет подходить к хозяйственным результатам не с точки зрения национализированной экономики, а с точки зрения интересов своей собственной «фирмы».

Это еще один шаг по пути к реставрации, которая, как объяснял Троцкий, примет форму денационализации промышленности: «Плановое начало превратилось бы на переходный период в серию компромиссов между государственной властью и отдельными “корпорациями”, т.е. потенциальными собственниками из советских капитанов промышленности... Несмотря на то, что советская бюрократия многое подготовила для буржуазной реставрации, в области форм собственности и методов хозяйства новый режим должен был бы произвести не реформу, а социальный переворот» (Преданная революция, М., 1991, с. 210).

В дополнение к этому реформы Горбачева активно поощряют частное производство и торговлю, т.е. накопление капитала на самом базовом уровне.

В прошлом году Верховный Совет принял закон «Об индивидуальной трудовой деятельности» и легализовал «подпольный» частный бизнес, «теневиков» и «шабашников», разрешив «индивидуальный самостоятельный труд» по производству потребительских товаров и услуг.

Таким путем крепкая прослойка частников, вернее, спекулянтов, создается не только в деревне, но также и в городах. Так как бюрократия является важнейшим покупателем ее продуктов и услуг, эта прослойка связывается с ней тысячами нитей экономических связей.

Легализация спекулянтов-частников обеспечила Горбачеву поддержку мелкой буржуазии всего мира. Его жена Раиса навеки завоевала сердца всех «яппи», оплатив кредитной карточкой «American Express» покупку дорогих ювелирных украшений во время своего первого официального визита в Лондон.

Обе меры — конкуренция между крупными предприятиями и развитие частного предпринимательства, — служат укреплению бюрократии. Создавая базу для разделения и дифференциации внутри рабочего класса и поощряя рождение нового поколения нэпманов, привилегированная паразитическая каста бюрократии утверждает свою роль арбитра, стоящего над обществом во главе бонапартистского государства.

19. Ни в одном пункте горбачевские реформы не затрагивают материальные и социальные привилегии бюрократической касты.

Когда Горбачев в своей речи перед ЦК упомянул о «паразитизме», он имел в виду не вызывающее разложение бюрократии и присвоение ею львиной доли общественного продукта. Он говорил о советских рабочих и об их «уравнительной психологии», — другими словами, выступил против базового социалистического принципа выравнивания заработной платы за все виды труда.

«Возросли иждивенческие настроения, в сознании стала укореняться психология “уравниловки”. А это ударило то тем труженикам, которые могли и хотели работать лучше, и в то же время облегчало жизнь любителям работать с прохладцей».

Ухудшение условий труда, — включая право на увольнение рабочих, широкое введение сменной работы и тому подобные меры, — стоит в центре кампании Горбачева по увеличению производительности труда, проводимой под видом «демократизации». Он хвастал перед членами ЦК:

«В самом Ленинграде и области на двух-трехсменный режим работы переведены все ведущие предприятия. Это позволило увеличить численность занятых во вторую смену почти на 50 тысяч человек».

20. Главное, чем озабочено горбачевское руководство — это угроза политической революции. Оно боится, что коррупция и распад режима, прогрессировавшие в годы брежневского правления, достигли такой степени, что государственный аппарат, являющийся источником его социального бытия, ослабевает.

Эпоха Брежнева вошла в историю все более частыми публичными скандалами, продажностью и откровенным бандитизмом правящих кругов. Бюрократия опасается, что эти эксцессы, наложившись на продолжающийся экономический застой, вызовут против нее движение в рабочем классе. Это наглядно проявилось в январской речи Горбачева:

«Нельзя умолчать и о справедливом возмущении трудящихся поведением тех, облеченных доверием и полномочиями руководящих работников, призванных стоять на страже интересов государства и граждан, которые сами злоупотребляли властью, глушили критику, наживались, а некоторые из них даже стали соучастниками, а то и организаторами преступных действий».

«Пагубное влияние на нравственную атмосферу в обществе оказывали факты пренебрежительного отношения к законам, очковтирательство и взяточничество, поощрение угодничества и славословия».

Кампания против засилья коррупции и разграбления хозяйства, которая была инициирована в годы правления Брежнева и которая до сих пор поддерживаются частью аппарата, не может разрешить экономических проблем, имеющих гораздо более глубокие корни. Источник кризиса кроется в самом развитии советского хозяйства.

Чем больше развиваются производительные силы, чем более комплексным становится характер советского хозяйства, тем более сам бюрократический режим превращается в тормоз экономического развития и в источник важнейших противоречий.

Троцкий отмечал, что по мере развития советского хозяйства оно будет все сильнее сталкиваться с проблемой качества. «В условиях национализированного хозяйства качество предполагает демократию производителей и потребителей, свободу критики и инициативы, т. е. условия, несовместимые с тоталитарным режимом страха, лжи и лести».

«За вопросом о качестве, — продолжал он, — встают более сложные и грандиозные задачи, которые можно обнять понятием самостоятельного технического и культурного творчества» (Преданная революция, М., 1991, с. 228).

Исходя из этого, Троцкий писал: «Советская демократия не есть требование отвлеченной политики, еще менее — морали. Она стала вопросом жизни и смерти для страны» (там же, с. 229).

21. Но бюрократия, узурпировавшая политическую власть рабочего класса, не может возродить советскую демократию, поскольку это означает упразднить самое себя. Ни одна привилегированная страта еще никогда сама себя не отменяла и никогда не отменит, а ее привилегии опираются на монополию политической власти.

Теперь становится ясной сущность «реформ» Горбачева. Опасаясь движения рабочего класса, бюрократия пытается преодолеть препятствия в развитии экономики, созданные самим бюрократическим режимом.

Расширяя буржуазные нормы распределения, ослабляя государственную монополию внешней торговли, давая возможность превращать деньги в капитал отдельным хозяйственным единицам, бюрократия действует как агентура мировой буржуазии внутри рабочего государства; она открывает путь для капиталистической реставрации.

«Демократические» меры Горбачева — освобождение некоторых политзаключенных, весьма ограниченное ослабление цензуры и критика бюрократических эксцессов, — нисколько не представляют собой сдвига в сторону восстановления советской демократии. Они являются попыткой создать социальную базу бюрократии среди широких слоев советской интеллигенции и руководящих функционеров.

«Демократические» претензии бюрократии на самом деле направлены на политическое растворение рабочего класса в населении в целом, на манипулирование классовыми антагонизмами, еще существующими в Советском Союзе, для укрепления своего собственного правления. Горбачев предлагает ввести «демократические» выборы в самой правящей партии. Но КПСС — это не партия рабочего класса, это политическая машина бюрократического аппарата. Советская демократия означает демократический контроль рабочего класса над своей собственной диктатурой в советском обществе. Для этого нужен контроль рабочих над профсоюзами, фабрично-заводскими комитетами и над местными, областными и республиканскими Советами депутатов.

Реформы Горбачева соединены с прямым обращением к «демократическому», т.е. буржуазному общественному мнению на капиталистическом Западе. Но именно факт того, что Горбачев вынужден прибегать к таким мерам, есть признак обострения напряженности между бюрократией и советскими трудящимися массами. Советские рабочие должны использовать любые возможности, предоставляемые этим тяжелобольным режимом, чтобы развить свою собственную борьбу, нацеленную на свержение бюрократии и восстановление своей политической власти.

22. Внешняя политика горбачевской бюрократии, как и у всякого другого режима, является продолжением ее внутренней политики. Так как внутри Советского Союза ее действия направлены против угрозы политической революции со стороны рабочего класса, то и на международной арене она проводит политику контрреволюционного коллаборационизма с империализмом против социальной революции.

Мы предупреждаем, что «реформы» Горбачева несут в себе серьезнейшую опасность для революционного пролетариата и для угнетенных масс всего мира. Пытаясь наладить отношения «мирного сосуществования» с империализмом, советская сталинистская бюрократия предает массы Южной Африки, палестинский народ, борющееся против американского империализма Никарагуа, а также рабочий класс развитых капиталистических стран.

Прикрываясь контрреволюционным лозунгом «смягчения региональной напряженности», московские бюрократы ведут секретные переговоры с представителями американского империализма для согласования общих позиций против революционных чаяний народных масс Южной Африки, Ближнего Востока и Центральной Америки.

Факт движения горбачевского руководства в сторону сближения с империалистической буржуазией был признан даже Рональдом Рейганом. В то время, когда кризис «Иран-контрас» сотрясает вашингтонский Белый дом, Горбачев пытается выручить Рейгана, предлагая ему новые уступки в сокращении вооружений. В своей ответной речи на доклад «комиссии Тауэра» по делу «Иран-контрас», Рейган заявил: «если мы правильно видим сигналы», то, по-видимому, Москва хочет, чтобы он как президент «продолжал свою работу».

Следующим симптомом международных последствий политики Горбачева является турне министра иностранных дел Шеварднадзе по Восточной Азии. В ходе этой поездки он провел доверительные переговоры с индонезийским палачом Сухарто буквально через пару недель после того, как были повешены члены компартии Индонезии, находившиеся в тюрьме с 1965 года. После этого он сделал остановку во Вьетнаме, где в пику ханойскому руководству отменил заранее назначенную речь. Это было просчитанным сигналом о том, что советские сталинисты готовы урезать экономическую и военную помощь Вьетнаму и прекратить поддерживать вьетнамское военное присутствие в Камбодже для того, чтобы подтолкнуть дипломатический торг Москвы с Вашингтоном и Пекином.

23. Защита Советского Союза бюрократией целиком основана на точке зрения удержания территориальной базы своих материальных привилегий. Бюрократические методы пацифистских призывов в адрес империалистов о разоружении, сочетаемые с военными авантюрами, как в Афганистане, ведут лишь к одной катастрофе за другой.

С момента отказа США ратифицировать договор ОСВ-II [об ограничении стратегических вооружений] в 1979 году, уступки, сделанные Советским Союзом, привели к развертыванию крылатых ракет и баллистических ракет средней дальности «Першинг 2» в Западной Европе, к программе «звездных войн» Рейгана и к требованиям новых уступок.

Последняя инициатива Горбачева по ракетам средней дальности, расхваливаемая всеми мелкобуржуазными пацифистами, на самом деле подвергает опасности обороноспособность Советского Союза. Бюрократия пытается разрешить созданный ею экономический кризис с помощью беспечной политики урезания военных расходов. Но, как неоднократно показала история, такая политика, вместо обеспечения мира, только поощряет военные приготовления империализма.

Внешняя политика сталинистской бюрократии стоит в прямом противоречии с программой РКП(б), написанной Лениным и принятой съездом партии в 1919 году, в которой говорилось, что «лозунги пацифизма, международного разоружения при капитализме, третейских судов и т. п. являются не только реакционной утопией, но и прямым обманом трудящихся, направленным к разоружению пролетариата и отвлечению его от задачи разоружения эксплуататоров».

24. Политика пацифизма и сотрудничества с империализмом сочетается с бюрократическими авантюрами и с открытым презрением к колониальным массам, как то показывает опыт Афганистана. После восьми лет преступной военной интервенции сталинистам удалось лишь опозорить СССР и Красную Армию на всем Ближнем Востоке, а советские войска понесли крупные потери.

Сейчас, дипломатически маневрируя в отношениях с империализмом, сталинисты подготавливают отступление из Афганистана на условиях, обсуждаемых на переговорах с крайне правым пакистанским диктатором Зия уль-Хаком и американским империализмом. Как бы ни закончились эти переговоры, конечным результатом афганской интервенции станет ослабление обороноспособности Советского Союза. Для ЦРУ будет открыта дорога в Афганистан, а поддержка Советского Союза среди угнетенных масс в регионе ослабеет.

Этот опыт еще раз показывает неспособность бюрократии вести защиту СССР, опираясь на контрреволюционные методы «социализма в одной стране» и «мирного сосуществования» с империализмом.

Четвертый Интернационал признает за изолированным рабочим государством необходимость входить в дипломатические сношения с империализмом. При Ленине такие договоры с империалистами были четко обозначены, объяснены рабочему классу и ни в коем случае не вели к подчинению национальных коммунистических партий задачам советской дипломатии. Ленин добился величайших побед молодого рабочего государства именно потому, что придерживался этой революционной политики.

Единственная стратегия защиты СССР — это программа мировой социалистической революции, за которую боролись Ленин и Троцкий и которая сегодня развивается только Четвертым Интернационалом. Бюрократия является органическим противником такой программы, потому что понимает — распространение социалистической революции усилит советский пролетариат и прозвучит для нее похоронным звоном.

Международный Комитет Четвертого Интернационала безоговорочно защищает Советский Союз перед лицом империализма. МКЧИ настаивает, что рабочий класс должен защищать СССР своими собственными методами, то есть безжалостной борьбой за свержение империалистической буржуазии, независимо от дипломатических маневров Кремля. Так защита СССР совпадает с подготовкой мировой социалистической революции.

25. Все силы ревизионистов защищают сталинизм — основную контрреволюционную агентуру империализма внутри рабочего класса по всему миру. Их атака на троцкистскую программу политической революции по свержению сталинистской бюрократии отражает глубочайшие потребности империализма.

Ревизионист Мишель Пабло при поддержке Эрнеста Манделя в 1951 году выступил с перспективой, исключавшей борьбу классов и настаивавшей на том, что «объективная реальность состоит, по существу, из режима капитализма и сталинистского мира».

Предсказывая «столетия деформированных рабочих государств» и провозглашая, что бюрократия будет вынуждена вести политику «войны-революции», чтобы защититься от империализма, Пабло и Мандель свели на нет роль рабочего класса и возвели саму бюрократию в статус носителя социализма. Согласно «новой мировой реальности» Пабло, единственная роль троцкистов заключается в том, чтобы подчиниться сталинизму и толкать его влево.

Объективный источник этого законченного ревизионизма состоит в том, что империализм нуждается в новой идеологической и политической поддержке в условиях, когда кризис сталинизма рождает новые революционные угрозы. Вместо того чтобы указывать рабочему классу путь к революции, паблоисты исходят из поверхностных впечатлений по поводу предположительного могущества сталинизма и из спекуляций относительно возникновения «революционных» тенденций внутри самой бюрократии.

Ревизионисты не изменили эту линию до сегодняшнего дня. Мандель писал в 1979 году:

«Я лично остаюсь при убеждении, что резолюции, принятые нами на Третьем Мировом конгрессе в 1951 году, при большом личном участии товарища Мишеля Пабло, были в основном правильными и позволили Четвертому Интернационалу выдержать бурю» (Revolutionary Socialism Today, p. 219).

Когда после смерти Сталина в 1953 году началась советская «либерализация», ревизионисты-паблоисты приветствовали ее как начало реформ, которые, по своей сущности, означают политическую революцию.

Эта перспектива выражала прямые интересы самой бюрократии, что и было доказано восстанием рабочего класса в Восточной Германии в июне 1953 года.

Вместо того чтобы подтвердить и развить перспективу политической революции на основе этих событий, паблоистский Интернациональный Секретариат Четвертого Интернационала заявил, что советские и восточноевропейские сталинисты «будут вынуждены идти на все большие и реальные уступки» и «двигаться по пути постепенной трансформации от теперешней ситуации к ситуации, более приемлемой для масс» (Trotskyism versus Revisionism, vol. 1, New Park Publications, p. 302).

26. Международный Комитет Четвертого Интернационала был основан в результате публикации «Открытого письма» Социалистической Рабочей партии США, обращенного к мировому троцкистскому движению. МКЧИ родился в борьбе против этой ревизионистской тенденции, которая пыталась ликвидировать троцкистское движение, подменяя революционный рабочий класс сталинистской бюрократией и национальной буржуазией колониальных стран в роли движущей силы революции.

Одним из главных признаков этого ревизионистского уклона стала теория Пабло о том, что под давлением империалистической агрессии Кремль и его сторонники в компартиях будут вынуждены выполнять революционную роль.

В 1956 году, в преддверии восстания в Венгрии и движения польского пролетариата против сталинистского режима, Мандель заявил, что советская бюрократия необратимо двигается «новым курсом» под давлением масс.

В ответ на «секретный доклад» Хрущева Мандель заявил: «Ясно, что бюрократия не является однородной “реакционной массой”, которую рабочий класс должен атаковать одновременно со всех сторон. Эта механистическая антимарксистская позиция противоречит всему учению Троцкого. Чем больше давление масс (и параллельно этому, давление наиболее привилегированных слоев), тем сильнее бюрократия, включая ее лидеров, будет раскалываться на враждующие тенденции. В ходе этого процесса возникнет “тенденция Рейсса”, которая искренне воспримет ленинские традиции и примкнет к ним» («The 20th Congress of the CPSU: Beginning of the final stage of the crisis of Stalinism», The Struggle to Reunify the Fourth International, SWP publication, p. 59).

Отношение троцкистского движения к разногласиям внутри сталинистской бюрократии заключается в том, что рабочий класс должен полагаться на свои собственные силы, разоблачать все маневры бюрократии, строить свои собственные организации, гнать бюрократию из Советов и использовать разногласия в ее среде для развития политической революции.

Паблоизм борется за сохранение доминирующей роли бюрократии, пытаясь подчинить рабочий класс так называемой революционной тенденции, которая появится под давлением масс.

27. Ревизионист Мандель выступает сегодня как политический советник горбачевского крыла советской бюрократии, пытаясь, как обычно, заметать свои следы. Он ни малейшим образом не пытается развивать троцкистскую перспективу политической революции. Он пишет, что Горбачев не является «фундаментально антибюрократическим элементом», однако «представляет собой более проницательное крыло бюрократии»; Горбачев говорит о необходимости «революции» потому, что хочет спасти систему, а не свергнуть ее, и его цель — это «защита бюрократической диктатуры» (Mandel, «Gorbachev’s dilemmas», International Viewpoint, February 23, 1987).

Выступая против политической революции, Мандель дает советы горбачевскому крылу по поводу того, как должны проводиться «реформы», он предлагает серию демократических мероприятий, дающих массам якобы «меру» для «измерения настоящей глубины» этих «реформ».

Выражая глубинные нужды самой бюрократии, Мандель пытается укрепить иллюзию относительно того, что руководству Горбачева следует предоставить право на «тест», чтобы увидеть, на самом ли деле оно идет по пути демократизации. Все это говорится, как если бы сама история уже не вынесла свой вердикт по поводу контрреволюционной касты сталинистов.

Солидаризуясь с уже предпринятыми мерами, Мандель делает вывод: «Тем, кто говорит, что нельзя идти слишком быстро, не сталкиваясь со все большим количеством препятствий, мы отвечаем — вместе с Горбачевым — что до сих пор движение было слишком медленным...»

«Тем горбачевцам, которые говорят, что народ не может привыкнуть к демократии иначе, как только шаг за шагом, мы должны сказать, что их патернализм ведет их в тупик».

Согласно Манделю, основной «недостаток» Горбачева не в том, что он стоит во главе контрреволюционной касты, а в его «патернализме». Вместо борьбы за свержение режима рабочий класс должен лишь толкать горбачевское крыло к проведению реформ, в то время как «мы», то есть лагерь паблоистского ревизионизма, будем давать горбачевцам советы, как им лучше спасти самих себя.

У так называемого Объединенного Секретариата Четвертого Интернационала, так же как и у самой бюрократии, исключительно национальные перспективы, опирающиеся на бюрократическую точку зрения «социализма в одной стране». Они исключают программу мировой революции — единственного способа возрождения советского государства.

28. У Международного Комитета Четвертого Интернационала длительная история ожесточенной борьбы с этим паблоистским приспособлением к сталинизму. Начиная с «Открытого письма» 1953 года, МКЧИ настаивает на том, что его секции «знают, как бороться с империализмом и всеми его мелкобуржуазными агентурами (националистами или профсоюзной бюрократией), не капитулируя перед сталинизмом, и, наоборот, умеют бороться со сталинизмом (являющимся, в конечном счете, мелкобуржуазной агентурой империализма), не капитулируя перед империализмом» (Trotskyism versus Revisionism, vol. 1, New Park Publications, p. 300).

Когда американская СРП сама предала этот принцип, пойдя на воссоединение с лагерем паблоистов на основе капитуляции перед кастроистским мелкобуржуазным национализмом, Международный Комитет повел непримиримую борьбу против этого предательства, защищая теоретические и политические основы троцкизма.

Эта борьба была возобновлена и углублена в момент возникновения паблоистской тенденции в руководстве бывшей британской секции МКЧИ — Рабочей Революционной партии (РРП). Исторически значимым является тот факт, что три основных лидера РРП — Джерри Хили, Майкл Банда и Клифф Слотер — отреклись от троцкистской программы политической революции после разрыва с МКЧИ и раскола на три отдельные тенденции.

Ренегат Майкл Банда, автор печально известного манифеста «27 причин, почему МКЧИ должен быть немедленно похоронен» («27 Reasons Why the ICFI Should Be Buried Forthwith»), в своем последнем документе под названием «Пусть настоящий Троцкий встанет» заявил, что капиталистическая реставрация в Советском Союзе невозможна, и что Октябрьская революция «необратима».

Банда, «27 причин» которого послужили основой для откола РРП от МКЧИ, перешел в лагерь сталинизма, осуждив борьбу троцкистов после 1928 года. Провозгласив Сталина «пролетарским Бонапартом», он присоединился к хору подголосков Горбачева, теперешнего вождя контрреволюционной касты.

Согласно Банде, угроза капиталистической реставрации — это «мрачная фантазия» Троцкого. Он заявил: «На самом деле мы видим (при Горбачеве) постепенную либерализацию бюрократической власти и децентрализацию экономического управления в соответствии с громадными и беспрецедентными изменениями в советской промышленности, в науке и технике, — и в рабочем классе».

В своей поддержке Горбачева Банда действует заодно с Хили, который расхваливает «реформы» советского вождя, называя их «несомненным продуктом политической революции в Советском Союзе, которая теперь идет полным ходом» (Marxist Review, August 1986, p. 3).

Хили открыто поддержал основной тезис паблоистов: политическая революция проводится не рабочим классом, свергающим бюрократию с ее властных позиций, а заключается в серии «реформ», инициируемых сверху частью бюрократии.

29. То крыло РРП, которое, под руководством бывшего секретаря МКЧИ Клиффа Слотера, использовало протосталинистский документ Банды для откола от МКЧИ, пытается прикрыться маской «ортодоксальности» и провозглашает необходимость политической революции в деформированных и переродившихся рабочих государствах.

Мошеннически прикрываясь антисталинской ортодоксальностью, Слотер готовит объединение своей тенденции с крайне правым паблоистским движением Нагуэля Морено, которое объединилось с компартией Аргентины в предвыборном блоке «Народного фронта». Этот беспринципный международный маневр проводится для того, чтобы продолжать сходную политику народного фронта в самой Британии.

Более того, группа Слотера лишает концепцию политической революции какого-либо реального исторического содержания. Полностью отождествляя политическую революцию со спонтанной борьбой рабочего класса против сталинистской бюрократии, она отрицает таким путем необходимость в сознательном революционном руководстве.

Объявляя о созыве конференции для «реорганизации Четвертого Интернационала» в заявлении, опубликованном в Workers Press 31 января 1987 года, РРП призывает к «признанию борьбы в Польше 1980-81 годов в качестве [факта] возобновления борьбы за политическую революцию», а также к «защите революционной стихийности польского рабочего класса и породившей ее “Солидарности”».

В отсутствие анализа политических сил в руководстве движения «Солидарность», программа которого была ориентирована на компромисс с бюрократией, а не на ее свержение, подобное преклонение перед «революционной стихийностью» — лишь очередная форма приспособления к сталинизму.

Польский рабочий класс, начавший борьбу с защиты своего уровня жизни, пришел к прямой конфронтации с бюрократией и «стихийно» столкнулся с задачей ее свержения.

Если для политической революции достаточно одной лишь «революционной стихийности», то как объяснить, что организация в десять миллионов человек, вобравшая в себя весь рабочий класс Польши, была побеждена бюрократией, лишенной какой-либо базы социальной поддержки?

Главная сила польской бюрократии заключалась не в армии, а в отсутствии у польского рабочего класса революционной партии, которая бы сознательно боролась за перспективу политической революции.

Политическая революция — это не просто дальнейшая стадия в развитии борьбы за права профсоюзов или в накоплении демократических реформ — хотя вполне возможно, что она начнется с борьбы за демократию и права профсоюзов, — а насильственное свержение бюрократии и установление независимых органов рабочей власти.

Хотя советская бюрократия не является правящим классом, она есть нечто большее, чем заурядная бюрократия. Это привилегированный и правящий слой Советского Союза, держащий в своих руках государственный аппарат. Бюрократия до сих пор не успела еще создать особых форм собственности, на которых она основывала бы свою власть. Но это не значит, что ее можно просто отстранить при помощи «революционной стихийности», без сознательного революционного руководства, — троцкистской партии, — и борьбы за мобилизацию рабочего класса вокруг программы политической революции против всяких попыток компромисса с правящим слоем.

30. Эволюция горбачевской бюрократии показывает, что программа Четвертого Интернационала, написанная в 1938 году, полностью сохраняет свою силу и сегодня:

«Советский Союз вышел из Октябрьской революции, как рабочее государство. Огосударствление средств производства, необходимое условие социалистического развития, открыло возможность быстрого роста производительных сил. Аппарат рабочего государства подвергся, тем временем, полному перерождению, превратившись из орудия рабочего класса в орудие бюрократических насилий над рабочим классом и чем дальше, тем больше, в орудие саботажа хозяйства. Бюрократизация отсталого и изолированного рабочего государства и превращение бюрократии во всесильную привилегированную касту являются самым убедительным — не теоретическим только, а практическим — опровержением теории социализма в отдельной стране».

«Режим СССР заключает в себе, таким образом, ужасающие противоречия. Но он продолжает оставаться режимом переродившегося рабочего государства. Таков социальный диагноз. Политический диагноз имеет альтернативный характер: либо бюрократия, все более становящаяся органом мировой буржуазии в рабочем государстве, опрокинет новые формы собственности и отбросит страну к капитализму; либо рабочий класс разгромит бюрократию и откроет путь к социализму» («Агония капитализма и задачи Четвертого Интернационала» // Бюллетень оппозиции, № 66-67, май-июнь 1938 г., с. 14).

31. Определяя свое отношение к режиму Горбачева, троцкистское движение начинает не с иллюзий относительно «самореформы» бюрократии и не с того или иного предложения по изменению ее методов правления. Мы начинаем с точки зрения мировой социалистической революции и интересов советского и международного пролетариата.

Четвертый Интернационал, разумеется, не против освобождения таких интеллектуалов как Андрей Сахаров или политических и религиозных диссидентов, проводимого бюрократическим режимом. Вопреки лживым доводам бюрократии, эти фигуры никогда не представляли собой угрозы реставрации. Главный источник этой угрозы — сама бюрократия.

Но рабочий класс не может ограничиться этими бюрократическими рамками. Он должен требовать освобождения всех других политзаключенных, несправедливо оказавшихся жертвами бюрократической диктатуры.

Рабочие должны использовать любые ограниченные уступки, на которые вынужденно идет бюрократия, любые разногласия в самом режиме, для развития политической революции.

Как объяснял Троцкий, любые сталинистские «реформы» открывают дорогу прямой политической борьбе:

«... уже не раз случалось, что бюрократическая диктатура, ища спасенья в “либеральных” реформах, только ослабляла себя. Обнажая бонапартизм, новая конституция создает, в то же время, полулегальное прикрытие для борьбы с ним. Состязание бюрократических клик на выборах может стать началом более широкой политической борьбы. Хлыст против “плохо работающих органов власти” может превратиться в хлыст против бонапартизма. Все показания сходятся на том, что дальнейший ход развития должен с неизбежностью привести к столкновению между культурно возросшими силами народа и бюрократической олигархией. Мирного выхода из кризиса нет. Ни один дьявол еще не обстригал добровольно своих когтей. Советская бюрократия не сдаст без боя своих позиций. Развитие явно идет на путь революции» (Преданная революция, М., 1991, с. 237-238).

Борьба советского рабочего класса против бюрократии начинается с требования независимости профсоюзов и фабрично-заводских комитетов. Эта борьба должна выдвинуть лозунги отмены привилегий и политического угнетения, легализации советских партий и большего равенства в заработной плате, — требования, которые прямо противоположны так называемым демократическим реформам Горбачева.

Эта борьба изгонит бюрократию из Советов, возвращая рабочим всю полноту демократического контроля. Вместо горбачевского поворота к капиталистическим методам, нужно реорганизовать плановую экономику сверху донизу в интересах рабочего класса и прекратить истощение советского хозяйства, вызываемое бюрократическим паразитизмом.

Контрреволюционный коллаборационизм бюрократии с империализмом должен быть заменен политикой пролетарского интернационализма. Все секретные соглашения между Кремлем и империалистами должны быть раскрыты и расторгнуты.

Эти требования могут быть реализованы только в ходе восстания советского рабочего класса, свержения бюрократии и завоевания им политической власти. Это есть политическая, а не социальная революция, так как рабочему классу нет необходимости изменять созданные Октябрьской революцией формы собственности. Только таким путем советские рабочие могут воссоздать первое рабочее государство и пойти вперед к подлинному социализму как составной части мировой революционной борьбы пролетариата.

32. Международный Комитет призывает советский рабочий класс вступить на эту дорогу политической революции в условиях углубляющегося революционного развития на капиталистическом Западе. Каждый удар пролетариата Европы, Северной Америки и бывших колониальных стран по капитализму усилит борьбу советских рабочих против бюрократии. Каждый удар советского рабочего класса по бюрократии усилит борьбу пролетариата и угнетенных масс во всем мире против империализма.

Только троцкистская программа может возродить традиции 1905 и 1917 годов в советском рабочем классе и повести массы на восстание против контрреволюционной бюрократии. Международный Комитет Четвертого Интернационала призывает рабочих Советского Союза и Восточной Европы вступать в его ряды, строить секции МКЧИ и, идя по этому пути, защищать и расширять завоевания Октябрьской революции.