После Октябрьского восстания в Петрограде власть Советов распространяется по всей России. Между тем доходят до открытого разрыва разногласия с «умеренным» крылом большевистского руководства, которое придерживается национальной перспективы, ориентированной на создание коалиционного правительства.

Россия, 13–14 ноября (31 октября — 1 ноября по ст. ст.): Серия побед большевиков на территории бывшей Российской империи

13 ноября (31 октября по ст. ст.) полки казаков под командованием генерала Краснова пытаются прорваться в Петроград, чтобы свергнуть Советскую власть. Им противостоят отряды Красной гвардии и моряков, организованные и возглавляемые Троцким. Советские отряды занимают оборонительные позиции на Пулковских высотах, в двадцати километрах южнее города. Казаки Краснова готовы сокрушить любое сопротивление, чтобы «восстановить порядок» в столице. Но они не готовы к упорству красных отрядов. После кровопролитного поражения полки казаков расстроены и бегут, оставляя за собой пушки и пулеметы.

В дни после Октябрьского восстания в Петрограде Советская власть быстро распространяется по другим городам бывшей царской империи. 13 ноября власть в свои руки берет бакинский Совет; 14 ноября захватывает власть Совет в Ташкенте. К вечеру 14 ноября Советская власть утвердилась в Ярославле, Твери, Смоленске, Рязани, Нижнем Новгороде, Казани, Самаре, Саратове, Ростове и Уфе.

Работный дом в Оккоквене, штат Вирджиния, 14 ноября: «Ночной террор» против находящихся в тюрьме американских суфражисток

Тридцать три суфражистки арестованы за пикетирование вашингтонского Белого дома с требованием предоставить женщинам право голоса. Они подвергаются жестокому нападению в работном доме-тюрьме, расположенном в сельской северной части штата Вирджиния. На женщин — среди которых одна в возрасте 73-х лет — нападают несколько десятков тюремных надзирателей, действуя по непосредственному распоряжению тюремного смотрителя В.Х. Уиттакера.

Охранники топчут женщин ногами, душат их, бьют о стены камер, бросают на пол. На Люси Бёрнс, лидера Национальной женской партии (NWP), проводившей ежедневные пикеты у Белого дома, надевают наручники, до утра подвесив ее за руки, поднятые над головой.

Многие группы женского движения поддерживают участие Америки в Мировой войне. Некоторые доходят до того, что встают на сторону Вильсона и призывают женщин дождаться конца войны, прежде чем возобновить свои требования. В отличие от них суфражистки из NWP стремятся разоблачить лицемерие «войны за демократию» в Европе в условиях, когда женщины лишены в Америке права голоса.

Жестокое обращение с находящимися в тюрьме активистками NWP со стороны полиции и тюремщиков округа Колумбия является местью за тот вызов, который те бросили президенту Вильсону. Широкая кампания репрессий против суфражисток включает в себя насильственное кормление голодающих в качестве протеста заключенных. Алиса Пол, еще один лидер NWP, содержится в одиночной камере в тюрьме в Вашингтоне, где ее насильно кормят сырыми яйцами через резиновую трубку.

В то время широко использовалась практика «подвесить за манжеты», то есть надеть на жертву наручники и подвесить их за руки над головой. Этот прием будет жестоко-трагически использован в отношении лиц, отказывавшихся от военной службы по соображениям совести или религии. Браться Джозеф и Майкл Хоферы, члены секты гуттеритов из Южной Дакоты, были призваны в американскую армию, но отказались надеть солдатскую форму. Суд приговорил их к 20 годам каторжных работ в тюрьме на острове Алькатрас около Сан-Франциско. Однако еще до перевода их в эту тюрьму братья были подвергнуты пыткам и убиты в военной тюрьме Форт-Ливенворт в штате Канзас в конце 1918 года.

Москва, 15 ноября (2 ноября по ст. ст.): Военно-революционный комитет провозглашает победу

После нескольких дней тяжелых боев Московский Военно-революционный комитет, состоящий из четырех большевиков и трех эсеров, объявляет, наконец, о победе. В тот же день Николай Муралов, командующий красногвардейцами в дни борьбы, получает мандат Совета по командованию Московским Военно-революционным комитетом.

В отличие от Петрограда борьба в Москве оказалась кровопролитной и затяжной. Она началась сразу после захвата власти в Петрограде 7 ноября (25 октября по ст. ст.). Потерпев сокрушительное и в каком-то смысле неожиданное поражение в Петрограде, силы контрреволюции сосредоточили все свои усилия на том, чтобы не отдать Москву большевикам. Несмотря на численное превосходство Красной гвардии, юнкерам удалось на несколько дней запереть большевистские отряды в Кремле. Юнкера были разбиты только после прибытия вооруженных отрядов из Петрограда, Иваново-Вознесенска и с Балтийского флота.

Причины затяжного характера борьбы были связаны с более низкой концентрацией рабочего класса и боевых моряков и солдат в Москве и области, а также с отчаянными усилиями контрреволюции, стремившейся разгромить здесь большевиков. Однако основной причиной продолжительной борьбы стала нерешительность руководства. Позднее Николай Муралов будет часто вспоминать колебания руководства, в том числе и свои собственные, во время московского восстания.

Член ЦК, ответственный за координацию восстания в Москве, Виктор Ногин, стоит на правом крыле партии. Он выступил против восстания в Петрограде, а затем подержал идею формирования «коалиционного правительства» с теми партиями, которые только что были свергнуты. Это настроение нашло свое выражение в менее решительном подходе Ногина к московскому восстанию. Московский Военно-революционный комитет в целом также действует менее решительно, чем в Петрограде.

Париж, 15 ноября: Клемансо назначен премьер-министром Франции

Французский правящий класс отвечает на большевистскую революцию выдвижением Жоржа Клемансо на пост премьер-министра.

Назначенный президентом Раймоном Пуанкаре, Клемансо уже занимал пост премьер-министра с 1906 по 1909 год. Тогда он получил кресло премьера благодаря тому, что в 1906 году в качестве министра внутренних дел применил солдат для подавления забастовки рабочих. Находясь в первые годы Великой войны вне кабинета, Клемансо использовал свою газету для ведения кампании против «болоизма», — этим словом он называл соглашательские тенденции в правящих кругах, которые, по его мнению, искали соглашения с Германией.

Редактор газеты от Радикальной партии и горячий патриот, Клемансо получает кресло премьера в момент крайней опасности для французской буржуазии. Катастрофический провал наступления Нивеля весной 1917 года породил широкомасштабные мятежи в армии. В городах распространились забастовки и бунты против непомерных цен на продукты. Развал итальянской армии в ходе битвы при Капоретто угрожает крахом Итальянского фронта Антанты. Между тем Октябрьская революция, по существу, ликвидировала Восточный фронт, а ее призывы к миру и социализму угрожают вызвать европейскую революцию.

Назначение Клемансо символизирует ответ французского государства — война с Германией до победного конца в сочетании с репрессиями против рабочего класса. Троцкий позднее в Моей жизни вспоминает особую ненависть Клемансо в отношении большевиков:

«Уже на первых порах мне пришлось вступить неожиданно в дипломатические переговоры… с башней Эйфеля.

В дни восстания нам было не до того, чтобы интересоваться иностранными радио. Но теперь, в качестве народного комиссара по иностранным делам, я должен был следить за тем, как относится к перевороту капиталистический мир. Незачем говорить, что приветствий не слышно было ниоткуда. Как ни склонно было берлинское правительство заигрывать с большевиками, оно, однако, пустило с науэнской станции враждебную волну, когда со станции Царского Села передавалось мое радио о победе над войсками Керенского. Но если Берлин и Вена все же колебались между враждой к революции и надеждой на выгодный мир, то все остальные страны, не только воюющие, но и нейтральные, передавали на разных языках чувства и мысли опрокинутых нами господствующих классов старой России. Из этого хора выделялась, однако, своим неистовством башня Эйфеля, которая заговорила в те дни также и на русском языке, очевидно, ища путей к сердцу русского народа. При чтении парижских радио мне казалось иногда, что на верхушке башни сидит сам Клемансо. Я достаточно знал его как журналиста, чтобы узнавать если не его стиль, то по крайней мере его дух. Ненависть захлебывалась в этих радио от собственной полноты, злоба достигала предельного напряжения. Иногда казалось, что радио — скорпион на башне Эйфеля сам себя ужалит хвостом в голову.

В нашем распоряжении была царскосельская радиостанция, и у нас не было основания молчать. В течение нескольких дней я диктовал ответы на брань Клемансо. Моих познаний в политической истории Франции было достаточно, чтобы дать не слишком лестную характеристику главных действующих лиц и напомнить кое-что забытое из их биографий, начиная с Панамы. В течение нескольких дней между парижской и царскосельской башнями шла напряженная дуэль. Эфир в качестве нейтральной материи добросовестно передавал аргументы обеих сторон. И что же? Я сам не ожидал столь быстрых результатов. Париж резко переменил тон: он изъяснялся в дальнейшем враждебно, но вежливо. А я не раз потом с удовольствием вспоминал, как мне пришлось начать свою дипломатическую деятельность с обучения башни Эйфеля хорошим манерам» (см.: http://www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl026.htm#st29).

Петроград, 15 ноября (2 по ст. ст.): Советское правительство издает Декларацию прав народов России

При старой царской системе национальные меньшинства считались гражданами второго сорта, насильственно включенными в состав Российской империи и подлежащими юридическим ограничениям и официальной дискриминации. В «Декларации прав народов России», опубликованной новым правительством 15 (2) ноября, говорится:

«В эпоху царизма народы России систематически натравливались друг на друга. Результаты такой политики известны: резня и погромы с одной стороны, рабство народов — с другой. Этой позорной политике натравливания нет и не должно быть возврата. Отныне она должна быть заменена политикой добровольного и честного союза народов России» (см.: http://constitution.garant.ru/history/act1600-1918/5307/).

Декларация провозглашает, что новое правительство будет соблюдать следующие принципы:

«1. Равенство и суверенность народов России.

2. Право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.

3. Отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений.

4. Свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России» (там же).

Цюрих, Швейцария, 15–17 ноября: Действия полиции и военных против антивоенных протестов

В «Народном доме» Цюриха созывается антивоенный митинг. Приходит так много людей, что собрание переносится на улицу, на площадь Гельвецияплац. Главным оратором объявлен «активный пацифист» Макс Детвилер. В 1914 году он публично отказался от военной присяги и с тех пор строит «Лигу мира во всем мире» против войны. Девиз, который он провозглашает с высоты фонтана на площади: если все оружейные рабочие просто остановят свои станки, то война прекратится сама собой.

Более тысячи участников поют Интернационал и под руководством Детвилера отправляются в сторону ближайшей фабрики боеприпасов. В Цюрихе около 3 тысяч рабочих заняты в сфере производства оружия. Толпа занимает две фабрики — Scholer & Co. и Bamberger, Leroi & Co. Занятые там рабочие немедленно останавливают работу.

Два фактора вызвали усиление гнева рабочего класса. Из-за роста цен и нехватки продовольствия и угля ухудшаются поставки товаров в города. В то же время буржуазия жиреет на почве военных прибылей и спекуляций. Вдобавок, всего за несколько дней до митинга, 9 ноября, социал-демократическая газета Volksrecht сообщила о победе русской революции и появлении «Декрета о мире».

Когда на следующий день на той же площади Гельвецияплац снова собирается большая толпа, Детвилера и его товарищей стаскивают с фонтана вниз около 30 полицейских. Полицейские с саблями наголо набрасываются на рабочих, сопротивляющихся насилию. Много раненых.

На третий день, 17 ноября, ситуация накаляется. Растет число рабочих, прибывающих к «Народному дому». В то время как часть толпы находится у здания буржуазной газеты Neue Zürcher Zeitung (NZZ), яростно осуждающей рабочих, несколько тысяч рабочих собираются перед полицейским участком № 4, бросают камни в охрану и требуют освободить заключенных. Полиция совершает вылазку с саблями наголо, а затем выдвигает пулеметы на огневые позиции. Толпа возводит баррикады, а бесстрашные молодые женщины-работницы встают во весь рост против пулеметов. Кантональное правительство запрашивает военное подкрепление.

Коммунист Вилли Мюнценберг, глава Международного секретариата молодежи, позже расскажет о событиях этого дня в своей автобиографии Третий фронт, где он описывает «отклик на русскую революцию в Швейцарии». По словам Мюнценберга, «ответ Социал-демократической партии Швейцарии был… жалким и слабым». Хотя он и другие юные социалисты пытаются 17 ноября разрядить ситуацию и выступить в качестве руководства масс, они не могут предотвратить расстрел четырех человек — рабочего по дереву, женщины-работницы, 19-летнего юноши и полицейского. Сотни людей получают незначительные травмы, почти 40 человек серьезно ранены.

В течение ночи Федеральное собрание (правительство Швейцарии) направляет в центр Цюриха три батальона. Более ста человек арестовано, в том числе Мюнценберг и несколько десятков членов социалистической молодежной организации. Что касается Детвилера, то, чтобы избежать открытого судебного процесса, власти объявляют его психически больным и отправляют в психиатрическую клинику Burghölzli.

Тот факт, что инициатива перешла к пацифистам, таким как Детвилер, указывает на полный провал Социалистической партии Швейцарии. Она дистанцируется от событий и сваливает вину на свою собственную молодежную организацию в Цюрихе, а также на «отсутствие дисциплины» в последней. Роберт Гримм, секретные дипломатические маневры которого в июне потерпели неудачу, к настоящему времени открыто повернул против Ленина и русской революции.

Хельсинки, 16 ноября: Вдохновленная Октябрьской революцией, всеобщая забастовка в Финляндии распространяет рабочий контроль на большую часть страны

В результате резкого роста безработицы и цен на продовольствие, а также под влиянием захвата власти большевиками, 14 ноября рабочие начали всеобщую забастовку в Финляндии. В течение двух дней они распространили свой контроль на многие районы страны, в том числе и на Хельсинки.

Стачки организованы революционным центральным советом, созданным организациями финского рабочего движения через два дня после захвата власти большевиками в Петрограде.

Некоторые группы рабочих требуют превратить забастовку в восстание, подобное тому, которое большевики провели в Петрограде. Этому сопротивляются финские социал-демократы — партия, ориентирующаяся на Второй Интернационал и линию немецкого пацифиста и центриста Карла Каутского.

С момента Февральской революции агитация за восьмичасовой рабочий день и улучшение условий труда получила широкую поддержку среди финских рабочих в Хельсинки. Но Социал-демократическая партия Финляндии игнорирует эти стремления и, придерживаясь той же линии, что и ее союзники-меньшевики в России, пытается найти компромисс с буржуазными партиями, хотя в парламенте она имеет большинство. Финская Социал-демократическая партия сформировала коалиционное правительство (Сенат) с буржуазными партиями.

Русские меньшевики несли ответственность за подавление парламента Финляндии в июле. В тот момент по инициативе финской СДП Сенат попытался объявить себя верховной властью Финляндии и принял акт, известный как «Закон о государстве». Временное правительство в Петрограде во главе с Керенским созвало новые выборы, в которых победили правые буржуазные силы. Буржуазные партии использовали электоральные трюки и прямое насилие над рабочими, чтобы обеспечить себе победу.

Это радикализовало финский рабочий класс и привело к текущей всеобщей забастовке. Под давлением рабочих парламент, контролируемый буржуазией, проголосовал накануне в пользу принятия «Закона о государстве», подготовив почву для провозглашения независимости Финляндии.

По настоянию СДП, забастовка должна окончиться 20 ноября, что позволяет укрепиться у власти правому буржуазному правительству под руководством Пера Свинхувуда. К тому времени, когда в конце января 1918 года финская революция, наконец, разразится, Свинхувуд и его фашистский военный командир генерал Маннергейм, бывший генерал царской армии, успеют призвать на помощь немецкие ударные части и вооружить контрреволюционную белую гвардию, что обеспечит этим силам гораздо более сильную позицию в предстоящих боях.

Петроград, 17 ноября (4 ноября по ст. ст.): «Умеренное» крыло большевистского руководства побеждено во внутрипартийной борьбе

В то время как Ленин и Троцкий заняты защитой Петрограда перед лицом наступления контрреволюционных сил под руководством Керенского и Краснова, правое крыло партии, возглавляемое Каменевым, участвует в переговорах с меньшевиками и эсерами. Эти переговоры ведутся по вопросу о создании «однородного социалистического правительства». Консервативные лидеры профсоюза железнодорожников (Викжель) всячески способствуют этим переговорам и угрожают большевикам парализовать транспорт.

Правое крыло большевистской партии по-прежнему ориентируется на создание широкого коалиционного правительства, в котором большевики будут участвовать наравне с другими партиями, — возможно даже находясь в меньшинстве. Эта, по существу, меньшевистская позиция неоднократно выдвигается в течение 1917 года: в апреле, после возвращения Ленина в Россию, затем в октябре, в связи с созывом Предпарламента. В своих попытках найти компромисс с меньшевиками и эсерами Каменев готов отказаться от результатов советских восстаний по всей России. Он даже готов обсуждать с меньшевиками и эсерами их требование о том, чтобы Ленин и Троцкий были исключены из состава правительства.

Когда Ленин и Троцкий узнают об этих переговорах, ведущихся за их спиной, в руководстве вспыхивает кризис. На шумной встрече большевистского ЦК Луначарский выступает на стороне правого крыла, настаивая на том, что надо «действовать по линии меньшего сопротивления, а не брать в штыки каждую станцию». Между тем на заседании Центрального исполнительного комитета Володарский защищает позицию Ленина: «Нужно сделать все возможное для того, чтобы не были сданы те позиции, в защиту которых боролись сотни тысяч рабочих, крестьян и солдат» (см.: А. Рабинович, Большевики у власти).

Борьба идет между той частью партии, которая видит основную задачу в проведении буржуазной национальной революции в границах бывшей царской империи. На другой стороне стоят Ленин и Троцкий, которые ориентируются на мировую социалистическую революцию. Как отмечает историк Александр Рабинович, «Троцкий, как и Ленин, если не больше, был поглощен идеей разжигания, с помощью революционного взрыва в России, пожара социалистических революций в развитых странах Европы, и, судя по его заявлениям, большая часть его представлений о российской политике определялась этой, без преувеличения, всепоглощающей идеей» (там же).

Другими словами, для Ленина и Троцкого любое отступление от Октябрьского восстания имело бы негативные международные последствия для мировой революции. Они против любого компромисса с меньшевиками и эсерами, которых на прошлой неделе Троцкий отправил «в мусорную корзину истории».

После принятия Центральным комитетом резолюции, призывающей к немедленному прекращению переговоров с Викжелем, Каменев и Зиновьев продолжают вести переговоры с целью формирования коалиционного правительства, грубо нарушая партийную дисциплину. 15 ноября раздраженный Ленин выдвигает лидерам «умеренного» крыла ультиматум: либо соблюдать решение большинства, либо созыв чрезвычайного партийного съезда. 17 ноября «умеренные» подают в отставку из членов ЦК в знак протеста. В номере Правды от 20 ноября публикуется гневное осуждение, написанное Лениным:

«Товарищи! Несколько членов ЦК нашей партии и Совета Народных Комиссаров, Каменев, Зиновьев, Ногин, Рыков, Милютин и немногие другие, вышли вчера, 4-го ноября, из ЦК нашей партии и — три последних — из Совета Народных Комиссаров… Ушедшие товарищи поступили, как дезертиры, не только покинув вверенные им посты, но и сорвав прямое постановление ЦК нашей партии о том, чтобы обождать с уходом хотя бы до решений петроградской и московской партийных организаций. Мы решительно осуждаем это дезертирство. Мы глубоко убеждены, что все сознательные рабочие, солдаты и крестьяне, принадлежащие к нашей партии или сочувствующие ей, так же решительно осудят поступок дезертиров…

Припомните, товарищи, что двое из дезертиров, Каменев и Зиновьев, уже перед восстанием в Петрограде выступили, как дезертиры и как штрейкбрехеры, ибо они не только голосовали на решающем собрании ЦК 10 октября 1917 г1917 г. против восстания, но и после состоявшегося решения ЦК выступали перед партийными работниками с агитацией против восстания… великий подъем масс, великий героизм миллионов рабочих, солдат и крестьян в Питере и Москве, на фронте, в окопах и в деревнях, отодвинул дезертиров с такой же легкостью, с какой железнодорожный поезд отбрасывает щепки. Пусть же устыдятся все маловеры, все колеблющиеся, все сомневающиеся, все давшие себя запугать буржуазии или поддавшиеся крикам ее прямых и косвенных пособников. Ни тени колебаний в массах петроградских, московских и других рабочих и солдат нет» (Ленин, ПСС, т. 35, с. 73-75; также частично процитировано Джоном Ридом в книге Десять дней, которые потрясли мир).

Также на этой неделе: Умирает ведущий французский социолог Эмиль Дюркгейм

Эмиль Дюркгейм скончался 15 ноября. Дюркгейм был одним из основателей социологии как науки и ведущим интеллектуалом конца XIX — начала XX века. Он был близок к лидеру французской социалистической партии Жану Жоресу (убит в 1914 году за противодействие войне), хотя Дюркгейм и посвятил свои усилия разработке антимарксистского анализа капиталистического общества, отрицающего ведущую роль классового конфликта.

Сторонник победы Франции в Первой мировой войне, Дюркгейм в 1916 году написал книгу Германия превыше всего.

Немецкий менталитет и война, в которой Берлин и немецкий национализм объявлены болезнью в европейском общественном строе и названы причиной войны. Однако Дюркгейм с сочувствием относился к русским революционерам. В августе того же года, в качестве главы Французской комиссии по делам русских беженцев, Дюркгейм предупредил Троцкого и группу Наше слово о том, что их собираются изгнать из страны, предоставив этим Троцкому время для подготовки.