В минувшую среду, 19 апреля, исполнилось 80 лет со дня начала восстания Варшавского гетто в 1943 году. Восстание стало первым актом крупномасштабного вооруженного сопротивления нацистской оккупации на континенте.
Несколько сотен плохо вооруженных бойцов, многим из которых было по двадцать с небольшим лет, сопротивлялись жестоким репрессиям СС в течение нескольких недель. Восстанием руководила коалиция коммунистической молодежи и еврейских социалистических партий, включая социалистическую сионистскую организацию «Ха-шомер ха-цаир», еврейскую партию «Левый Поалей Цион» и «Еврейский трудовой бунд». Все они были настроены просоветски и убеждены, что борьба с антисемитизмом и фашизмом неразрывно связана с борьбой против капитализма. Нацистам удалось подавить восстание только путем поджога гетто и убийства около 13 000 человек, около половины из которых были сожжены заживо или задохнулись от дыма.
Хотя это восстание не смогло остановить или изменить ход Холокоста, оно потрясло нацистских оккупантов до глубины души. Восстание разразилось всего через два месяца после разгрома под Сталинградом, где была уничтожена целая немецкая армия. Современники называли восстание в Варшавском гетто «маленьким Сталинградом». Наряду с переломом в войне и развивающимся наступлением Красной армии оно возвестило о начале социальной и революционной борьбы по всей Европе против нацистского режима и его союзников. С тех пор оно является одним из самых известных эпизодов в истории геноцида 6 миллионов европейских евреев и символом мужественного неповиновения перед лицом подавляющей мощи фашизма.
Несмотря на его огромное историческое и политическое значение — или, скорее, вследствие этого, — церемонии в честь этой годовщины были крайне сдержанными. Президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер произнес ряд банальностей и попросил «прощения» в Варшаве. Это на фоне того, как правительство Германии вновь отправляет танки на войну против России на Украине, а польское правительство играет центральную роль в фальсификации истории, пропаганде антисемитизма и продвижении интересов НАТО в войне против России.
В самой Германии было проведено очень мало памятных мероприятий, из которых почти все были организованы еврейскими общинами. Заметным исключением стала трехдневная научная конференция, организованная Институтом Семёна Дубнова при Лейпцигском университете. На ней присутствовали многие выдающиеся специалисты в области истории польских евреев и были вынесены на обсуждение последние исторические данные о восстании, включая различные политические тенденции, связанные с ним.
В рамках конференции студенты Лейпцигского университета также организовали трогательный концерт с произведениями композиторов, которые подверглись преследованиям, были убиты или изгнаны нацистами. Произведения были подобраны самими студентами с целью не только напомнить об огромном разнообразии и богатстве музыкальной культуры, уничтоженной нацистами, но и дать представление о жизни этих композиторов до того, как они подверглись преследованиям. Особенно поразительными были первые три части струнного квартета ре мажор, одного из самых ранних произведений Игнаца Вагхальтера, польско-еврейского композитора, который родился в Варшаве и играл важную роль в музыкальной жизни Берлина в 1920-х годах, но затем был вынужден эмигрировать в США. Также были исполнены три короткие, но новаторские фортепианные пьесы в четыре руки из «Иронии судьбы» Эрвина Шульгофа, чешско-еврейского композитора, убитого нацистами.
Студенты исполняли пьесы с большим энтузиазмом, а один из них подробно рассказывал о каждом композиторе и каждой сыгранной пьесе. Концерт, проходивший в Лейпцигском музее музыкальных инструментов, вызвал такой большой интерес, что для размещения всех желающих пришлось разыскать дополнительные стулья.
Существует заметный контраст между очевидным стремлением молодежи и рабочих к осознанию продолжающегося до сего дня интеллектуального и культурного влияниятрагедии Холокоста и усилиями правительств по подавлению и искажению исторической правды и преуменьшению или избеганию любого упоминания о том, что произошло. Именно из-за современной политической значимости исторических уроков восстания в Варшавском гетто капиталистические правительства не заинтересованы в увековечении его памяти.
Но рабочим, которые сегодня сталкиваются с разворачивающимся водоворотом нового империалистического передела мира, культивированием фашистских сил, социальной контрреволюцией, продолжающейся пандемией и климатической катастрофой, есть чему поучиться на примере героического, но также и трагического опыта восстания в Варшавском гетто и Холокоста.
Истоки восстания в Варшавском гетто
Непосредственные истоки планов вооруженного сопротивления в гетто были связаны с тяжелым опытом «Великой депортации», происходившей с 22 июля по 8 сентября 1942 года, когда всего за шесть недель, по имеющимся оценкам, 265 000 евреев были депортированы из гетто в лагерь смерти Треблинка и немедленно по прибытию убиты в газовых камерах. Украинские коллаборационисты, так называемые «травники», которые были обучены нацистами для помощи в охране гетто и концентрационных лагерей по всей Восточной Европе, сыграли значительную роль в систематических облавах на евреев и их транспортировке в Треблинку.
«Великая депортация» стала частью так называемой операции «Рейнхард» (Aktion Reinhard), кодового названия систематического промышленного убийства 2 миллионов евреев, проживавших в гетто на оккупированной нацистами территории Генерал-губернаторства (Польши). Операция «Рейнхард» была инициирована в марте 1942 года, через несколько недель после печально известной Ванзейской конференции в январе 1942 года, на которой ведущие нацистские чиновники составили план промышленного уничтожения всех евреев Европы. За один год, с марта 1942 по март 1943 года, было убито более половины из 6 миллионов жертв Холокоста. Массовые убийства в промышленных масштабах достигли своего пика в период с августа по ноябрь 1942 года, когда 1,47 миллиона евреев были отравлены газом — четверть от общего числа жертв Холокоста и самый высокий показатель убийств на душу населения, когда-либо зафиксированный в истории.
Среди жертв было большинство представителей еврейской общины Варшавы. До войны в Варшаве проживала самая большая еврейская община в мире, насчитывавшая 400 000 человек или треть от общей численности населения города. Гетто, созданное в ноябре 1940 года, было крупнейшим в своем роде в оккупированной Европе и функционировало как де-факто гигантский концентрационный лагерь. Хотя от так называемой «арийской стороны» Варшавы гетто отделяла стена, торговля и контрабанда продолжались между двумя сторонами на протяжении всего существования гетто. Его жители были посажены на голодный паёк, составлявший около 184 калорий в день. Страдая от голода, тифа и других болезней, около четверти обитателей гетто умерло до «Великой депортации».
Несмотря на ужасающие условия жизни и постоянный террор со стороны нацистов, гетто стало местом замечательной культурной и политической работы, отражающей богатые интеллектуальные и культурные традиции польского еврейства.
Величайшее политическое и культурное значение имела работа Эмануэля Рингельблюма, историка, придерживающегося сионистско-социалистических взглядов, который основал и возглавлял группу «Ойнег Шабос». Группа занималась документированием жизни гетто и создала знаменитый архив. С 1940 года и до ликвидации гетто члены «Ойнег Шабос» собрали огромное количество информации о продолжавшемся уничтожении польского еврейства нацистами, а также о повседневной жизни, культурной и политической деятельности в гетто.
Архив «Ойнег Шабос» демонстрирует, в частности, огромное влияние марксизма и социализма на польское еврейство и жизнь гетто, без чего невозможно понять политические истоки восстания. Среди наиболее активных политических течений в гетто были социалистическое сионистское движение «Ха-шомерха-цаир» и партия «Левый Поалей Цион», с которой был связан Рингельблюм, а также коммунисты. Социал-демократический «Еврейский трудовой Бунд», имевший значительное влияние среди преимущественно ремесленного еврейского населения межвоенной Польши и в течение нескольких десятилетий возглавлявший формирование отрядов самообороны в еврейских общинах против погромов, также играл заметную роль. Эти тенденции руководили восстанием.
Архив Рингельблюма также показывает, что троцкистское движение оставалось политически активным в Варшавском гетто вплоть до «Великой депортации», а некоторые источники указывают на то, что троцкисты участвовали в самом восстании [1].
В период с 1940 по 1941 год троцкисты издавали в Варшавском гетто два журнала на польском языке — CzerwonySztandar (Красное знамя) и теоретический журнал PregłądMarksistowski (Марксистское обозрение), которые распространялись как в гетто, так и на «арийской стороне». Их публикации включали эссе Льва Троцкого, в том числе брошюру, посвященную первой годовщине его убийства, выпущенную в августе 1941 года, а также теоретический и политический анализ современных и исторических событий, включая уроки Октябрьской революции и Парижской коммуны и разницу между революционным марксизмом и сталинизмом. Соломон Эрлих (1907–1942), прозванный «отцом польского троцкизма», был депортирован и убит в Треблинке летом 1942 года [2].
Последней сохранившейся публикацией польских троцкистов является первомайская листовка 1942 года. Написанная как обращение к рабочим Польши всех национальностей, она была мощным призывом к организованному вооруженному сопротивлению оккупантам, к международному единству рабочего класса Европы в борьбе против капитализма и созданию Четвертого Интернационала по всей Европе. Троцкисты подчеркивали, в частности, необходимость единства польских, еврейских и немецких рабочих:
В глубине души немецкий рабочий класс остался верен идеалам социализма и стремится вместе с нами покончить с гитлеризмом и капитализмом. В день Первого мая мы протягиваем братскую руку нашим немецким классовым товарищам, мы протягиваем нашу руку рабочим по всему миру, вместе с которыми мы беспощадно отомстим нашему общему врагу» [3].
Даже среди социалистических течений, где еврейский культурный национализм играл значительную роль, существовало понимание того, что судьба евреев зависела прежде всего от помощи народов Европы и развития социальной революции. Возлагались большие надежды, особенно весной 1942 года, на то, что революция в Европе неизбежна. Абрахам Левин, как и Рингельблюм, член партии «Левый Поалей Цион» и участник «Ойнег Шабос», отмечал в своем дневнике 16 мая 1942 года:
Бездна разверстывается все ближе к каждому из нас, звериный лик нацистского апокалипсиса, на лбу которого написаны слова “смерть”, “разрушение”, “обреченность”, “агония”. Постоянная беззащитность, нескончаемый страх — это самый ужасный аспект всего нашего трагического и горького опыта... Правда в том, что сегодня наши сердца бьются в такт с событиями, происходящими на территории России, где ведется борьба не на жизнь, а на смерть между человеком и зверем, между надеждой на лучшее будущее для измученного и окровавленного человечества и страхом перед победой самого кровожадного Нерона, которого когда-либо видел мир» [4].
Левин и другие с нетерпением следили за новостями о беспорядках в фашистской Италии, интересовались сообщениями прибывавших в гетто депортированных, особенно из Германии, о признаках экономического кризиса и политических волнениях в Третьем рейхе. 3 июня 1942 года, за шесть недель до начала «Великой депортации», Левин отметил:
Письма, которые приходят из Германии, Австрии и Чехословакии, свидетельствуют о революционном брожении по всему рейху. Например, из Берлина мы слышим, что на улицах расклеены прокламации следующего содержания: “Мы требуем мира, мы требуем возвращения наших мужей и сыновей”. Письма из Чехословакии также носят этот ярко выраженный революционный характер… Все эти письма пронизаны верой в скорейшее прекращение этой всемирной бойни. Возможно ли, чтобы вся угнетенная Европа ошибалась? Сердце так сильно жаждет спасения. Мы засыпаем с этой мечтой; мы просыпаемся с этой мечтой. Возможно ли, чтобы самое страстное желание 95 процентов всех жителей земного шара осталось нереализованным, и злая сила банды дегенератов и жестоких убийц восторжествовала? Разум и сердце говорят нам, что человечество, воплощенное в народах Советской России, Англии и Америки, одержит победу, а не дикие звери держав Гитлера и Муссолини» [5].
В ходе «Великой депортации» Левин потерял свою жену и дочь. Сам он был убит в начале 1943 года. Практически каждый, кто пережил «Великую депортацию» в гетто, потерял большую часть своей семьи. Те, кто выжили, по общему правилу, были молодыми людьми и считались «полезными» работниками и поэтому были временно освобождены от депортаций.
Восстание
«Великая депортация» не оставила никаких сомнений в том, что нацисты стремились уничтожить все еврейство. Она также усилила чувство ужасной изоляции от внешнего мира среди немногих оставшихся в гетто евреев. Планы восстания родились из сочетания политического героизма и отчаяния перед неизбежностью смерти. Немногие выжившие участники восстания — например, Марек Эдельман, Ицхак Цукерман и Цывия Любеткин, — рассказывали, что ими двигала решимость умереть в бою («жить с честью и умереть с честью») и намерение послать сигнал внешнему миру о том, что творится с еврейским народом. Никто не ожидал, что переживет восстание, не говоря уже о том, что сможет победить немцев, но все хранили надежду на то, что их символический акт сопротивления поможет разжечь более широкое движение.
Марек Эдельман, бундовец и один из немногих выживших лидеров восстания, позже заявил: «… Человек может умереть только после того, как призвал других людей к борьбе. Мы были убеждены, что необходимо умереть публично, на глазах у всего мира» [6].
23 июля 1942 года, на второй день «Великой депортации», представители всех политических течений в гетто впервые собрались, чтобы обсудить вооруженное сопротивление. Ранее в том же году под влиянием новообразованной Польской рабочей партии, основанной с одобрения кремлевской бюрократии, сионисты-социалисты из «Ха-шомер ха-цаир» и леворадикальное сионистское молодежное движение «Дор», а также ряд других организаций уже сформировали антифашистский блок в Варшавском гетто и начали подготовку к вооруженному сопротивлению.
Несколько дней спустя, 28 июля, была сформирована «Zydowska Organizacja Bojowa» (ZOB— Еврейская боевая организация). Несмотря на некоторые политические разногласия, подавляющее большинство левых политических партий в ZOBбыли как социалистическими, так и просоветскими.
Другая боевая организация была создана последователями крайне правого сиониста Владимира Жаботинского, поклонника Муссолини. Хотя они участвовали в восстании и тяжелых боях с нацистскими войсками, «Żydowski Związek Wojskowy» (ZZW— Еврейский военный союз) действовал независимо от ZOBиз-за непримиримых политических разногласий. Из-за своей антикоммунистической ориентации ZZW получило гораздо большую поддержку со стороны польской националистической подпольной «Армии Крайовой», которая не одобряла какое-либо восстание, способное принести пользу Красной армии.
Для ZOBполучение оружия и подготовка были чрезвычайно трудными. Одной из первых, кто предложил помощь, хотя и в ограниченном масштабе, была «Армия Людова», партизанское движение, связанное с Польской рабочей партией, преемницей польской Коммунистической партии, которая была уничтожена Сталиным в 1938 году. В течение нескольких месяцев члены 22 отрядов ZOB (численностью всего около 600 человек) тренировались с немногочисленным имеющимся оружием.
В январе 1943 года произошло первое восстание во время очередной нацистской облавы на жителей гетто.
Отряд ZOB, в состав которого входил легендарный Мордехай Анелевич (член «Ха-шомер ха-цаир»), открыл огонь по немцам и украинцам, которые пытались согнать евреев на печально известную площадь Умшлагплац, откуда отправлялись поезда в Треблинку. Почти все члены отряда ZOB были убиты. Анелевичу чудом удалось спастись.
Хотя первое восстание далось ужасной ценой, оно произвело большое впечатление как на нацистов, так и на жителей гетто и Варшавы в целом. После этого первого восстания польское националистическое подполье, возглавляемое «Армией Крайовой», согласилось на ограниченные поставки оружия и взрывчатых веществ еврейскому сопротивлению. Это подняло боевой дух среди бойцов гетто. Если они еще не сделали этого, те, кто сочувствовал ZOB или был причастен к нему, ушли в подполье после первого восстания; многие копали укрытия и готовили бункеры для предстоящего восстания.
Поэт Владислав Шленгель следующим образом описал последствия январского восстания и подготовку ко второму восстанию:
Привозят цемент и кирпичи, ночи оглашаются стуком молотка и кирки. Откачивается вода, в подвалах выкапываются колодцы. Убежища. Мания, порыв, невроз Варшавского гетто. Освещение, подземные кабели, бурение проходов, снова кирпичи, веревки, песок... много песка. Песок. Койки, раскладушки. Запасов хватит на несколько месяцев. Электричество, водопровод… Двадцать столетий списаны со счетов ударом кнута эсэсовца. Возвращается пещерная эпоха, масляные лампы, колодцы деревенского типа. Долгая ночь началась. Люди возвращаются под землю. Чтобы убежать от животных» [7].
18 апреля состоялось заседание руководителей ZOB. Присутствовали Марек Эдельман, которому тогда было 22 года, и Мордехай Анелевич, которому был 21 год, которого позже будут помнить как главного лидера восстания.
На следующий день началось восстание. Когда подразделения СС и полиции вошли в гетто для очередной массовой депортации, ZOB встретил их бутылками с зажигательной смесью и ручными гранатами, которые подпольщики бросали в сбитых с толку эсэсовцев из канализации, окон и переулков. Подразделения СС не смогли справиться с неожиданной атакой, понесли серьезные потери и были вынуждены отступить. 22 апреля офицер СС Юрген Штроп, которому было поручено подавление восстания, предъявил подпольщикам ультиматум о капитуляции. Когда ультиматум был отклонен, он приказал своим войскам сжечь все дома, квартал за кварталом, с помощью огнеметов и бутылок с зажигательной смесью, а также взорвать подвалы и канализацию. Тысячи обитателей гетто были сожжены заживо или задохнулись в дыму.
Позже Эдельман рассказывал в интервью: «Море пламени затопило дома и дворы... Воздуха не было, только черный, удушливый дым и обжигающий жар, исходящий от раскаленных стен и каменных лестниц».
8 мая эсэсовцы обнаружили блиндаж командования ZOB. Анелевич и большинство выживших подпольщиков покончили с собой — возможно, до 80 человек. Эдельман и еще несколько человек смогли найти дорогу к канализации и сумели сбежать из горящего гетто. Официальной датой окончательного подавления восстания считается 16 мая, когда командир СС Юрген Штроп лично взорвал историческую Большую синагогу.
Хотя во время восстания за стенами гетто также произошли некоторые бои, где главным образом были задействованы коммунистическая «Армия Людова» и националистическая «Армия Крайова», восстание в гетто, в конечном счете, осталось изолированным. Характерным проявлением безразличия империалистических держав к судьбе европейских евреев стало то, что 19 апреля 1943 года, в тот же день, когда началось восстание, представители Великобритании и США встретились в роскошном отеле на Бермудских островах, чтобы обсудить политику по отношению к европейским беженцам. Обе страны отказались отменить или хотя бы увеличить свои квоты на прием беженцев. К тому времени многочисленные сообщения о разворачивающемся геноциде польского еврейства уже достигли Белого дома. Что касается польского буржуазного правительства в изгнании, то Эмануэль Рингельблюм трезво заметил: «... В то время, когда еврейскому народу угрожает истребление, [польское] правительство ничего не сделало для того, чтобы спасти хотя бы остатки польского еврейства» [8].
Отношение польского населения, ставшего свидетелем разгрома гетто, варьировалось от безразличия и молчаливого или открытого одобрения польских антисемитов до ужаса и сочувствия жертвам нацистов. Польский поэт Чеслав Милош, участвовавший в движении Сопротивления, наблюдал горящее гетто с «арийской стороны» Варшавы. В своей знаменитой поэме «Campo Dei Fiori» он сравнил сожжение гетто и подпольщиков с сожжением великого философа и ученого Джордано Бруно католической инквизицией на площади Цветов (Campo Dei Fiori) в Риме в 1600 году:
Я вспомнил Кампо ди Фьори
В Варшаве, у карусели,
В погожий весенний вечер,
При музыке плясовой.
Залпы в варшавском гетто
Глушила музыка танца,
Взлетала за парой пара
В погожее небо ввысь.
Порой из домов горящих
Летели чернью хлопья,
И едущие на карусели
Ловили их, как лепестки.
И вихрь от домов горящих
Платья взвивал девичьи
В веселой воскресной Варшаве,
Смеявшейся по-людски.
…
Но я о другом подумал,
Об одиночестве гибнущих,
О том, что, когда Джордано
Всходил на свой пьедестал,
В людском языке не нашел он
Ни одного выраженья
Прощания с человечеством,
Которое он оставлял.
…
И здесь: одиноко гибнущие,
Уже забытые миром,
Язык наш стал для них чуждым,
Как речь далеких планет.
И все это будет легендой,
И через многие годы
На новом Кампо ди Фьори
Бунт словом зажжет поэт [9].
По сей день вопрос о том, почему Холокост не был предотвращен и почему не развернулось массовое движение за свержение нацизма, способное спасти миллионы евреев и других жертв фашизма, остается одним из центральных вопросов XX века.
Судьба Октябрьской революции, Левая оппозиция и Холокост
Политические истоки Холокоста невозможно понять без рассмотрения судьбы Октябрьской революции. В то время как эмансипация евреев Западной Европы была связана с Французской революцией, послужившей основой для их широкомасштабной ассимиляции в XIXвеке, гораздо большее еврейское население Российской империи оставалось угнетенным и преследуемым меньшинством, сохранившим свой собственный язык (идиш). Только Октябрьская революция принесла освобождение подавляющему большинству европейского еврейства.
Таким образом, по историческим причинам судьба евреев и развитие социальной революции неразрывно переплелись друг с другом. Для сил политической реакции враждебность к революционному движению, в свою очередь, переплеталась с антисемитизмом. В Российской империи средневековый антисемитизм слился с ненавистью к растущему рабочему движению. Начиная с 1881 года, царизм регулярно поощрял погромы в рамках своих усилий по подавлению революционного движения и расколу многонационального и многоконфессионального рабочего класса страны.
Для немецкого и российского социалистического движения, в частности, борьба с антисемитизмом стала принципиальным вопросом и фундаментом борьбы за интернационализм [10]. В 1918–1921 годах русские, украинские и польские националистические контрреволюционные силы, воевавшие против Красной армии и молодого Советского государства, систематически организовывали погромы в рамках своей борьбы против социалистической революции. Подсчитано, что около 200 000 евреев, большинство из которых проживали на территории нынешней Украины, были жестоко убиты в ходе Гражданской войны.
Красная армия и большевики систематически и успешно боролись за прекращение этих погромов — крупнейшей антиеврейской резни в Европе до Холокоста — и против антисемитизма в более широком смысле. В 1920-е годы Советское государство было единственной страной в мире, которая предоставлялагосударственное финансирование изданиям на идише и преподаванию идиша в школах. Этот исторический опыт оставил глубокий след в сознании и политике еврейского рабочего класса и социалистической интеллигенции Восточной Европы и, в частности, Польши. Сионистское движение и социал-демократический Бунд, которые находились в оппозиции большевизму с 1903 года, после Октябрьской революции раскололись. Значительная часть представителей обоих течений либо напрямую вступили в большевистскую партию в новообразованном Советском Союзе, либо заняли горячо просоветскую позицию в межвоенной Польше.
Таким образом, убежденность социалистов Варшавского гетто в том, что их спасение будет заключаться в развитии революционного движения против фашизма, не была ни «утопической», ни ошибочной. Она коренилась в историческом опыте Октябрьской революции, положившей конец Первой мировой войне, и в успешной борьбе Красной армии с антисемитизмом в ходе Гражданской войны. И то, и другое события произошли всего за 20 лет до восстания и еще были свежи в памяти.
Та же динамика фактически развивалась во время Второй мировой войны. Революционное движение начало развиваться сначала в Италии и Югославии в 1943 году. К 1944 году большая часть континента, включая Польшу, оказалась охваченной де-факто гражданской войной, подпитываемой растущими успехами Красной армии. Однако, к сожалению, это движение развернулось слишком поздно, чтобы спасти 6 миллионов европейских евреев и еще множество жертв фашизма. В отличие от революционного движения рабочих в России в 1917 году и Красной армии в Гражданской войне, ему также не хватало необходимого марксистского и интернационального руководства. В конечном итоге, оно было задушено сталинизмом.
Историческое объяснение этому можно найти только в становлении сталинизма в Советском Союзе и растущей изоляции, а затем и систематическом уничтожении троцкистской оппозиции в 1920–1930-е годы. В 1917–1920 годах большая часть Восточной и Центральной Европы была охвачена революционной борьбой, и большевики смогли распространить завоевания Октябрьской революции на значительную часть бывшей Российской империи. Однако за пределами России революционная борьба рабочего класса закончилась поражениями и предательством со стороны преимущественно социал-демократического руководства. К 1923 году задержка международной революции привела к резкому изменению мировой ситуации.
В руководстве большевистской партии интернациональная тенденция, представленная Троцким и тогда уже смертельно больным Лениным, стала меньшинством. Социальная основа укрепления националистического оппортунистического крыла внутри партии заключалась в растущей бюрократизации государства и партии, что само по себе было процессом, которому способствовала прежде всего международная изоляция все еще очень бедного и экономически отсталого рабочего государства. На фоне поражения несостоявшейся немецкой революции была сформирована осенью 1923 года под руководством Троцкого Левая оппозиция для борьбы с растущими национал-оппортунистическими тенденциями внутри партийного руководства.
К осени 1924 года сталинская фракция, выступавшая от лица интересов этого бюрократического слоя, сформулировала политическую основу националистической реакции против Октябрьской революции в программе построения «социализма в одной стране». В последующие годы Левая оппозиция вела систематическую борьбу против предательства мировой социалистической революции советской бюрократией, в том числе во время всеобщей забастовки в Великобритании в 1926 году и Китайской революции 1926–27 годов. Однако поражения международной революции укрепили позиции советской бюрократии и сталинской фракции. В декабре 1927 года Левая оппозиция была исключена из партии, а большинство ее лидеров и рядовых членов были либо арестованы, либо сосланы. В 1929 году Троцкий был выслан из СССР.
Подъем сталинизма и преобладание национального оппортунизма в политике Коммунистического Интернационала имели особенно катастрофические последствия для польского рабочего движения, в котором интернациональные и революционные традиции Розы Люксембург на протяжении десятилетий играли ведущую роль. Руководство польской Коммунистической партии первоначально сочувствовало Троцкому во внутрипартийной борьбе. Затем она подверглась особенно агрессивному вмешательству со стороны сталинцев, что привело к серии дезориентирующих зигзагов в ее политической линии, кульминацией чего стала поддержка польской Компартией государственного переворота 1926 года, осуществленного крайне правым генералом Юзефом Пилсудским, чей диктаторский режим бросил в тюрьмы и подверг преследованиям множество польских коммунистов.
К началу 1930-х годов польская Компартия была политически парализована и шарахалась от одного кризиса к другому. В Германии катастрофически ошибочная теория «социал-фашизма», продвигавшаяся сталинизированным Коммунистическим Интернационалом, помешала объединению в совместной борьбе 6 миллионов социал-демократических и коммунистических рабочих страны против восхождения Гитлера. В январе 1933 года нацисты пришли к власти без единого выстрела. Это историческое поражение немецкого рабочего класса легло в основу призыва Троцкого к основанию Четвертого Интернационала. Этот трагический опыт стал главным катализатором появления организованной троцкистской Левой оппозиции в Польше.
В 1937–1938 годах контрреволюционная политика сталинизма достигла кульминации во время Большого террора, в ходе которого были убиты целые поколения революционеров, включая тысячи советских троцкистов и большую часть руководства Октябрьской революции. Террор также уничтожил большую часть кадров Коммунистического Интернационала.
Польская Коммунистическая партия, к которой Сталин питал особую ненависть с тех пор, как она заявила о поддержке Троцкого в 1924 году, была распущена Кремлем в 1938 году. Практически весь ее руководящий состав и тысячи польских коммунистов, живших в СССР, были убиты. Политическую неразбериху и отчаяние, вызванные этими событиями, трудно переоценить, особенно их влияние на новое поколениерадикализованной социалистической молодежи, которая была привлечена к коммунистическому движению, но осталась без какого-либо политического или даже физического руководства.
В августе 1939 года Сталин заключил пакт с Гитлером. Опасаясь развития социальной революции в Европе, которая угрожала положению советской бюрократии, Сталин прибегнул к этому провальному маневру в отчаянной попытке предотвратить или, по крайней мере, отсрочить вторжение германского империализма в Советский Союз. Пакт способствовал нападению Гитлера на Польшу, которая была временно разделена между нацистской Германией, создавшей Генерал-губернаторство на западе Польши (включая Варшаву), и восточными районами страны, которые оказались под властью Советского Союза. Политически пакт парализовал как Красную армию Советского Союза, что привело к сокрушительным потерям в ходе нацистского вторжения в июне 1941 года, так и европейское коммунистическое движение в условиях нацистской оккупации в 1939–1941 годах.
Троцкистское движение в Польше было уничтожено сочетанием сталинистского террора в Восточной Польше в 1939–1941 годах и террора нацистов, особенно в ходе Холокоста. Польская рабочая партия, которой суждено было сыграть важную роль в восстании Варшавского гетто, была создана под контролем кремлевской бюрократии в начале 1942 года и развивалась исключительно в тени уничтожения польских коммунистических кадров и троцкистского движения сталинизмом.
В конечном счете, Холокост можно объяснить только в качестве трагического результата систематических предательств со стороны сталинизма и последовавшего за этим паралича европейского социалистического движения, что одновременно задержало и обезглавило революционное движение рабочего класса против фашизма и капитализма.
В своих трудах об Октябрьской революции и несостоявшейся революции в Германии Лев Троцкий подчеркивал огромное значение фактора времени в политике, прежде всего в периоды революционных потрясений. XXвек показал, что невозможно построить революционную партию в разгар революции. Необходимые приготовления и политическая подготовка кадров должны быть проведены заранее. В целом, трагический опыт XXвека показывает, что контрреволюция, частью которой явились как сталинистский Большой террор, так и убийство европейских евреев, может разворачиваться с ошеломляющей скоростью, подрывая работу целых поколений и делая борьбу за создание революционного руководства исключительно тяжелой.
В условиях разгорающегося нового мирового пожара и культивирования фашистских сил правящими классами на всех континентах рабочие и социалистическая молодежь должны извлечь самые последовательные уроки из восстания Варшавского гетто. История показывает, что нынешний кризис мирового капитализма неизбежно приведет к возникновению революционного движения международного рабочего класса. Но нужно также помнить, что нельзя терять времени в борьбе за создание революционного, троцкистского руководства, которое одно может привести это движение к победе.
Примечания:
[1] Ludwik Haas, Trotskyism in Poland up to 1945. URL: https://www.marxists.org/archive/hass/1992/xx/tinpoland.html.
[2] Работы троцкистов Варшавского гетто были опубликованы в кн. : Archiwum Ringelbluma, Tom 21, Prasa Getta Warszawskiego: Radykalna lewica niesyjonistyczna, opracowali: Piotr Laskowski, Sebastian Matuszewski, Warszawa 2016. Архив находится по адресу : https://cbj.jhi.pl/documents/940239/19/.
[3] Листовка «1 Maja 1942». Там же, стр. 279. Перевод автора данной статьи.
[4] Abraham Lewin, A Cup of Tears: A Diary of the Warsaw Ghetto, edited and translated by Antony Polonsky, Blackwell Publishers, 1988, p. 73, 74.
[5] Ibid., p. 115.
[6] Hanna Krall, Shielding the Flame. An Intimate Conversation With Dr. Marek Edelman, the Last Surviving Leader of the Warsaw Ghetto Uprising, Henry Holt & Company 1986, p. 10.
[7] Цитируется по: Samuel Kassow, Who Will Write Our History? Emanuel Ringelblum, the Warsaw Ghetto, and the Oyneg Shabes Archive, Indiana University Press 2018, p. 323.
[8] Emanuel Ringelblum, Polish-Jewish Relations during the Second World War, Northwestern University Press 1992, p. 223.
[9] Чеслав Милош. Кампо Ди Фьори. Варшава, 1943. URL: http://jewseurasia.org/page576
[10] Об этом см.: David North, «The Myth of “Ordinary Germans”: A Review of Daniel Goldhagen’s Hitler’s Willing Executioners», в кн.: The Russian Revolution and the Unfinished Twentieth Century, Mehring Books 2014. URL: https://www.wsws.org/en/special/library/russian-revolution-unfinished-twentieth-century/15.html.
[11] Политическая борьба вокруг оценки Пилсудского и его государственного переворота была важным эпизодом в борьбе Левой оппозиции. Особое значение имеет речь Троцкого «Пилсудчина, фашизм и характер нашей эпохи», которую он произнес после переворота на заседании Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) в июле 1926 года. URL: https://shorturl.at/tBJK7.