Мы публикуем здесь письмо, направленное Львом Троцким членам Центрального комитета (ЦК) и Центральной контрольной комиссии (ЦКК) Российской коммунистической партии 23 октября 1923 года. Оно поступило в Секретариат, возглавляемый Сталиным, 24 октября 1923 года. Троцкий, больной и прикованный к постели, был вынужден написать это письмо в ответ на реакцию «членов Политбюро» от 19 октября в отношении его письма ЦК и ЦКК от 8 октября, в котором он изложил свои программные разногласия с большинством Политбюро. Документ от лица «членов Политбюро» был подписан Николаем Бухариным, Григорием Зиновьевым, Михаилом Калининым, Львом Каменевым, Вячеславом Молотовым, Алексеем Рыковым, Иосифом Сталиным и Михаилом Томским, — то есть всеми членами и кандидатами в члены Политбюро, за исключением Троцкого и тяжело больного Ленина.

В своем письме большинство членов Политбюро обвинило Троцкого в том, что он выступает «качестве зачинщика борьбы против ЦК, в качестве инициатора, дающего лозунг наступления на ЦК в трудный момент международного положения, ввиду чего Политбюро не имеет права не отвечать на письмо т. Троцкого». Основная часть письма большинства членов Политбюро сосредоточена на ложном утверждении, будто между Лениным и Троцким существовали фундаментальные и давние разногласия по вопросам экономической политики. Косвенно это письмо также было ответом на Заявление 46-ти старых большевиков, которые за неделю до этого, 15 октября, объявили о своем политическом согласии с позициями Троцкого. В письме большинства членов Политбюро также неверно истолковывались разногласия, связанные с вопросами внешней политики, немецкой революцией, государственной монополией на продажу водки и внутрипартийной ситуацией. Это предвосхитило всю ложь и искажения антитроцкизма, которые будут развиты в борьбе с оппозицией в последующие месяцы и годы. Цель состояла в том, чтобы ложно изобразить Троцкого в качестве давнего антагониста Ленина и человека, чуждого большевизму и тому, что в письме называлось «большевистской средой».

Ответ Троцкого является первым всеобъемлющим документом внутрипартийной борьбы, в котором он был вынужден подробно отвечать не только на политические нападки, но и на искажения истории большевистской партии и Октябрьской революции. В последующие месяцы и годы защита исторической правды о конфликтах внутри большевистской партии и истории самой революции станет центральным компонентом борьбы Левой оппозиции против сталинизма. Особое значение в этой борьбе имела подлинное описание того, что сейчас называют «последней борьбой Ленина». Троцкий широко цитирует документы, подготовленные Лениным в последние месяцы его активной политической жизни, когда он инициировал борьбу против Сталина и советской бюрократии. В течение многих десятилетий некоторые из этих и многих других документов по истории революции, большевистской партии и оппозиции были доступны только благодаря личным архивам Троцкого, которые хранятся в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета и которые в настоящее время по большей части оцифрованы.

Данное письмо было впервые опубликовано полностью в октябрьском (10-м) номере советского журнала Известия ЦК КПСС за 1990 год, страницы 167–182. В номерах от 8 и 15 ноября 1993 года International Workers Bulletin, издание американской Рабочей лиги, предшественницы Партии Социалистического Равенства (США), опубликовало первый английский перевод этого документа в рамках празднования 70-летия Левой оппозиции. Мы публикуем здесь текст этого письма с более подробными примечаниями и ссылками на цитируемые документы. В оригинале Троцкий начинал нумерацию разделов, но затем отказался от нее. В публикации текст оставлен в своем первоначальном виде.

ПИСЬМО Л. Д. ТРОЦКОГО ЧЛЕНАМ ЦК И ЦКК РКЦ(б)

23 октября 1923 г.

ЧЛЕНАМ ЦК.
ЧЛЕНАМ ЦКК.

К Пленуму.
24/Х 23 г.

Ответ членов Политбюро на мое письмо имеет такой характер, как если бы авторы письма считали исключенной необходимость и возможность серьезных изменений в проводимой ныне партийной и хозяйственной политике и совершенно отметали мысль о создании нормальных условий здоровой коллективной работы в руководящих учреждениях партии. И это обстоятельство возбуждает наибольшую тревогу.

I. Внутрипартийный режим.

1. Прежде всего, документ передвигает весь вопрос партийного кризиса в плоскость предъявления формального обвинения в создании платформы, во фракционности и пр. Такое обвинение является, однако, явным злоупотреблением постановлениями Х-го съезда. Что существование фракции, т. е. организованных объединений единомышленников внутри партии, представляет чрезвычайную опасность, это совершенно бесспорно. Но отсюда еще очень далеко до провозглашения фракцией каждой попытки отдельного члена партии или группы членов партии обратить внимание ЦК на неправильности и ошибки проводимой им политики. Нет ничего опаснее, как доведение до бюрократического абсурда решения, запрещающего создание внутри партии фракционных организаций. Действительно нефракционный режим в партии может на деле не нарушаться только в том случае, если партия снизу доверху остается активным и самодеятельным коллективом, если выработка партийного мнения не наталкивается на излишние искусственные преграды, если руководящие учреждения сами не проводят политику скрытого фракционного подбора, с величайшим вниманием относятся к голосу внутрипартийной критики, не пытаясь ликвидировать всякую самостоятельную мысль партии обвинением во фракционности.

2. 11-го октября на заседании Политбюро [на котором обсуждалось письмо Троцкого от 8 октября — ред.] т. Дзержинский поставил в вину Московскому комитету то обстоятельство, что рядовые члены московской организации не считают возможным открыто высказывать свое мнение в рамках партийной организации, а делают это за ее спиной. Тов. Зеленский, секретарь Московского губкома, ответил на это буквально: «Вы говорите, что в ячейках нет жизни, что все молчат. А на партийном совещании по поводу германских событий разве не то же самое было? И там все молчали».

Тов. Бухарин, выступая против предложения о том, чтобы новым постановлением Политбюро обязать членов партии сообщать о всяких группировках в партии, сказал следующее: «Это только повредит. Это будет понято, как избыток полицейщины, которой и без того много. Нам необходимо резко повернуть руль в сторону партийной демократии». Тов. Молотов заявил, что он со своей стороны, не возражает, и на мой вопрос о том, против чего т. Молотов не возражает, он ответил, что не возражает «против азбучных истин, формулированных тов. Бухариным», т. е. против необходимости резкого поворота руля в сторону партийной демократии. Все приведенные выше фразы приведены буквально, так как, в виду исключительной важности вопроса, я тогда же записал все наиболее ответственные формулировки. Никто не возражал против утверждения, что идти дальше нужно не путем усугубления угроз, репрессий, нажима, или, как выразился т. Бухарин, усиления полицейщины, а путем резкого поворота руля в сторону партийной демократии.

Однако, в письме членов Политбюро нет уже и намека на такую постановку вопроса. Внутрипартийный режим объявляется нормальным. Письмо очень подробно говорит об учебно-воспитательной работе партии, о подготовке новых работников и пр. Несомненно, аппарат партии вырос чрезвычайно, в том числе и ее учебно-воспитательный аппарат; несомненно, что учеба развернулась широко, и это, конечно, величайшее завоевание. Но факт этот ни в малейшей мере не исключает и не опровергает чрезвычайного понижения политической и критической активности партии, ослабления ее внутренней жизни, как партии, и параллельного роста чисто механических организационных мер для обеспечения линии руководящих учреждений партии.

3. Упоминание мною о нездоровых приемах, употреблявшихся в эпоху подготовки XII съезда с целью противопоставления одной части руководящих товарищей другой [1] — без достаточных или, по крайней мере, ясно выраженных идейных оснований — порождает со стороны авторов ответа опять-таки в корне несостоятельное формальное обвинение в том, будто я «опорочиваю» правильность состава XII съезда. В письме моем не было и намека на это. Поднимать формальный вопрос о правомочности или авторитетности XII съезда по меньшей мере неуместно. Но вполне уместно и правильно поставить вопрос о необходимости обеспечить такой внутрипартийный режим, при котором партия изо дня в день формулировала бы свое мнение по важнейшим вопросам и тем самым наилучшим образом могла бы определить свою волю через посредство своих съездов.

4. «Ответ» членов Политбюро приписывает мне требование какой-то абсолютной «развернутой» демократии и спрашивает меня, не потребую ли я отмены всех тех партийных постановлений, которые ограничивают применение методов «развернутой» демократии. На самом деле мое письмо говорит о том, что многие речи в защиту рабочей демократии казались мне в свое время (в эпоху Х-го съезда) преувеличенными и демагогическими «ввиду несовместимости полной, до конца развернутой рабочей демократии с режимом диктатуры». Таким образом, все рассуждения на этот счет «Ответа» являются полнейшим недоразумением. Я не решился бы даже требовать «резкого поворота руля в сторону рабочей демократии», как это сделал 11 октября т. Бухарин на заседании Политбюро без возражений с чьей бы то ни было стороны. Совершенно достаточно, если поворот будет искренним и добросовестным, хотя бы и не резким, а осторожным — в соответствии со всей обстановкой. Только бы этот поворот действительно был произведен. Те ограничения, которые партия установила, должны сохраниться, пока опыт не обнаружил их неправильности. Но в рамках этих ограничений партия должна жить подлинной жизнью руководящей и правящей организации, а не безмолвствовать. Вот к чему сводится вопрос.

5. Что мясниковщина [2] не есть явление вчерашнего дня, — как говорит «Ответ», — это бесспорно. Но ведь само Политбюро забило тревогу, и вполне законную, по поводу роста мясниковщины, по поводу размножения нелегальных ячеек в партии, по поводу участия членов партии в стачках, по поводу пассивного отношения к таким явлениям со стороны многочисленных членов партии, не входящих в нелегальные ячейки. В этом состоял смысл выводов комиссии тов. Дзержинского [3]. В этом состоит существо вопроса. Опасность этого положения ни для кого, казалось, не составляла тайны. Именно, исходя отсюда, т. Дзержинский требовал обновления Московского комитета, как слишком бюрократического, по его характеристике. Именно поэтому т. Бухарин требовал резкого поворота руля в сторону партийной демократии, а т. Молотов признал все это «азбучными истинами». Ныне все это объявляется несуществующим, все дело сводится к исключенному Мясникову и… к т. Рязанову [4]. Такая поразительная и отнюдь не принципиальная переоценка вчерашних выводов сама по себе представляет величайшую опасность и грозит обострением противоречий, накопившихся в партии.

II. Попытка привлечения имени т. Ленина к нашим разногласиям.

Письмо членов Политбюро делает попытку вовлечь в нынешние спорные вопросы имя т. Ленина, представляя дело так, будто бы, с одной стороны, есть продолжение политики т. Ленина, а, с другой стороны — борьба против этой политики. В более осторожной и прикрытой форме попытки такого изображения разногласий делались не раз — и в эпоху подготовки XII съезда и особенно после него. Именно потому, что эти попытки имели форму намеков и обиняков, на них нельзя было реагировать. И именно потому эти намеки делались, что были рассчитаны на молчание с моей стороны. Нынешний «Ответ» членов Политбюро, пытающийся более конкретно формулировать эти намеки, тем самым, как сейчас увидим, обнаруживает их полную несостоятельность и вместе с тем дает возможность их ясного и точного опровержения. Я рассмотрю спорные вопросы пункт за пунктом, давая точные цитаты и ссылки на документы, легко доступные проверке.

1. Одним из центральных спорных вопросов в области хозяйства являлся и является вопрос о роли планового руководства, т. е. систематического сочетания основных элементов государственного хозяйства в процессе их приспособления к растущему рынку. Я стоял и стою на той точке зрения, что одной из важнейших причин наших хозяйственных кризисов, и особенной их остроты и разрушительности, является отсутствие правильной, единообразной регулировки хозяйства сверху. Совершенно верно, что по вопросу об организации планового руководства у меня были разногласия с т. Лениным. Авторитет т. Ленина значил для меня не меньше, чем для любого другого члена ЦК. Но я считал и считаю, что партия выбирает членов ЦК для того, чтобы они отстаивали в Центральном Комитете то, что в каждом данном случае считают правильным. Как же разрешился вопрос со стороны самого т. Ленина? 2-го июня текущего года Политбюро получило от Н. Крупской специальную записку т. Ленина «О придании законодательных функций Госплану», продиктованную 27-го декабря 1922 г. В этом документе т. Ленин пишет следующее:

Эта мысль выдвигалась тов. Троцким, кажется, уже давно. Я выступил противником ее, потому что находил, что в таком случае будет основная неувязка в системе наших законодательных учреждений. Но по внимательном рассмотрении дела я нахожу, что, в сущности, тут есть здоровая мысль, именно: Госплан стоит несколько в стороне от наших законодательных учреждений, несмотря на то, что он, как совокупность сведущих людей, экспертов, представителей науки и техники, обладает, в сущности, наибольшими данными для правильного суждения о делах…

В этом отношении, я думаю, можно и должно пойти навстречу тов. Троцкому, но не в отношении председательства в Госплане либо особого лица из наших политических вождей, либо председателя Высшего совета народного хозяйства и т. п.

И в заключении тов. Ленин высказывается против такой работы Госплана, когда этот последний рассматривает отдельные поручения, и в пользу такой работы, при которой Госплан мог бы «систематически разрешать всю совокупность вопросов, входящих в его ведение» [5]. Как видим, вопрос здесь поставлен с достаточной ясностью и полнотой.

Вопрос о соединении роли Пред[седателя] ВСНХ с ролью Пред[седателя] Госплана является подчиненным техническим вопросом. Сейчас у нас решением ЦК соединена роль Зампред[седателя] СТО с ролью Пред[седателя] ВСНХ, что идет гораздо далее, чем мои предложения по этой части. Я не раз говорил и писал в ЦК, что такого рода комбинации являются, разумеется, условными, и что не в них существо дела. Суть же в необходимости создания авторитетного правомочного хозяйственного штаба, мимо которого не проходит ни один хозяйственный вопрос. До тех пор, пока во главе хозяйственной работы стоял тов. Ленин, он был сам в значительной степени своим штабом, и вопрос о роли Госплана не мог иметь того решающего значения, какое получил после заболевания т. Ленина. И вот, оценивая руководство хозяйством, как оно сложилось после его устранения от работ, т. Ленин заявляет, что в моем основном предложении была здоровая мысль. Длительный отход т. Ленина от руководящей работы может быть до некоторой степени возмещен только организационно-правильной постановкой руководства хозяйством. Между тем мы сделали в этом направлении шаг не вперед, а назад. Хозяйственные вопросы сейчас более, чем когда-либо, решаются в порядке спешности и импровизации, а не в порядке систематического руководства.

2. Другой хозяйственный вопрос, где в Пленуме ЦК были незадолго до XII съезда разногласия, с участием в них т. Ленина, касался монополии внешней торговли, т. е. вопроса, который я на XII съезде — без возражения с чьей бы то ни было стороны — назвал одним из устоев социалистической диктатуры в условиях капиталистического окружения. По этому вопросу у меня имеется довольно обширная переписка с т. Лениным. Я привожу здесь целиком лишь одно письмо т. Ленина от 13 декабря 1922 г. Оно ярко освещает постановку им вопроса:

Т. Троцкий,

Получил Ваш отзыв на письмо Крестинского и на планы Аванесова. Мне думается, что у нас с Вами получается максимальное согласие, и я думаю, что вопрос о Госплане в данной постановке исключает (или отодвигает) спор о том, нужны ли распорядительные права для Госплана.

Во всяком случае, я бы очень просил Вас взять на себя на предстоящем Пленуме защиту нашей общей точки зрения о безусловной необходимости сохранения и укрепления монополии внешней торговли. Так как предыдущий Пленум принял в этом отношении решение, идущее целиком вразрез с монополией внешней торговли, и так как в этом вопросе уступать нельзя, то я думаю, как и говорю в письме к Фрумкину и Стомонякову, что в случае нашего поражения по этому вопросу, мы должны будем перенести вопрос на партийный съезд. Для этого понадобится краткое изложение наших разногласий перед партийной фракцией предстоящего Съезда Советов. Если я успею, я напишу таковое и был бы очень рад, если бы Вы поступили таким же образом. Колебание по данному вопросу причиняет нам неслыханный вред, а доводы против целиком сводятся к обвинениям в несовершенстве аппарата. Но у нас аппарат отличается несовершенством всюду и везде, и отказываться из-за несовершенства аппарата от монополии — значило бы выплескивать с водой из ванны ребенка.

13/XII–22 г.
Ленин» [6].

Таким образом, по одному из важнейших вопросов нашей хозяйственной политики т. Ленин требовал, чтобы, в случае, если бы Пленум не отменил своего явно ошибочного решения, я выступил открыто с изложением разногласий во фракции Съезда Советов. Это достаточно ярко показывает, во-первых, какое значение придавал т. Ленин ошибке Пленума и, во-вторых, что он, достаточно хорошо, надо думать, понимая значение формальной дисциплины, ставил в данном случае содержание выше формы.

3. Важнейшее разногласие последнего года — с участием тов. Ленина — касалось национального вопроса. Здесь опять-таки все факты и документы налицо. Какое значение тов. Ленин придавал национальному вопросу и ошибкам в этом вопросе, достаточно видно из того его письма (от 30-го декабря 1922 г.), которое начинается словами: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко...» [7] Узнав, помимо меня, какую точку зрения я защищал в национальном вопросе на Пленуме ЦК, т. Ленин прислал мне следующую записку:

Строго секретно.

Лично.

Уважаемый т. Троцкий.

Я просил бы Вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под «преследованием» Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Если бы Вы согласились взять на себя защиту его, то я бы мог быть спокойным. Если Вы почему-нибудь не согласитесь, то верните мне все дело. Я буду считать это признаком Вашего несогласия.

С наилучшим товарищеским приветом Ленин.

Записано М. В. 5-го марта 1923 г. Верно: М. Володичева» [8].

Когда я предложил т. Ленину через его секретаря (т. Ленин тогда уже был тяжко болен и ему были запрещены личные свидания) показать эту его записку и его статью от 30 дек[абря], присланную им мне в секретном порядке, членам Политбюро, чтобы добиться перемены курса в национальном вопросе наименее болезненным путем, т. Ленин формально запретил мне это с мотивировкой, которую я уже вынужден был однажды привести на заседании Президиума XII съезда. «Ни в каком случае, — передал мне В. И. через секретаря. — Он (речь шла о т. Каменеве, который отправлялся в Грузию) расскажет все Сталину, а Сталин пойдет на гнилой компромисс и обманет».

Не могу здесь же не отметить, что письмо т. Ленина, относительно которого на сеньорен-конвенте [9] XII съезда говорилось, как о чем-то само собою разумеющемся, что оно должно быть опубликовано (может быть лишь с удалением, как предлагали иные, слишком резких личных моментов), остается не опубликованным до настоящего дня [10].

4. [11] Одним из центральных вопросов XII съезда являлся поднятый т. Лениным вопрос о реорганизации Рабкрина и ЦКК. Замечательно, что даже этот вопрос не раз изображался и изображается, как предмет разногласий между мною и т. Лениным, тогда как этот вопрос, подобно национальному, дает прямо противоположное освещение группировкам в Политбюро. Совершенно верно, что я очень отрицательно относился к старому Рабкрину. Однако т. Ленин в статье своей «Лучше меньше, да лучше» дал такую уничтожающую оценку Рабкрина, какой я никогда не решился бы дать: «Наркомат Рабкрина не пользуется сейчас ни тенью авторитета. Все знают о том, что хуже поставленных учреждений, чем учреждения нашего Рабкрина, нет и что при современных условиях с этого наркомата нечего и спрашивать» [12]. Если вспомнить, кто дольше всего стоял во главе Рабкрина [Иосиф Сталин], то нетрудно понять, против кого направлена была эта характеристика, равно как и статья по национальному вопросу.

Как же, однако, отнеслось Политбюро к предложенному т. Лениным проекту реорганизации Рабкрина? Тов. Бухарин не решался печатать статью т. Ленина, который, со своей стороны, настаивал на ее немедленном помещении. Н. К. Крупская сообщила мне об этой статье по телефону и просила вмешаться в целях скорейшего напечатания статьи [13]. На немедленно созванном по моему предложению Политбюро все присутствовавшие: т. т. Сталин, Молотов, Куйбышев, Рыков, Калинин, Бухарин были не только против плана т. Ленина, но и против самого напечатания статьи. Особенно резко и категорически возражали члены Секретариата. Ввиду настойчивых требований т. Ленина о том, чтобы статья была ему показана в напечатанном виде, т. Куйбышев, будущий Нарком Рабкрин, предложил на указанном заседании Политбюро отпечатать в одном экземпляре специальный номер «Правды» со статьей т. Ленина, для того, чтобы успокоить его, скрыв в то же время статью от партии. Я доказывал, что предложенная т. Лениным радикальная реформа прогрессивна сама по себе, — при условии, разумеется, ее правильного осуществления, — но что даже и при отрицательном отношении к этому предложению было бы смешно и нелепо ограждать партию от предложений т. Ленина. Мне отвечали доводами в духе все того же формализма: «Мы ЦК, мы несем ответственность, мы решаем». Меня поддержал только т. Каменев, явившийся с опозданием почти на час на заседание Политбюро. Главным аргументом, склонившим к напечатанию письма, был тот довод, что ленинской статьи от партии все равно не скроешь. В дальнейшем письмо это стало в руках тех, которые не хотели печатать его, как бы особым знаменем с попыткой повернуть его… против меня. Тов. Куйбышев, бывший член Секретариата, был поставлен во главе ЦКК. Вместо борьбы против плана т. Ленина был принят путь «обезврежения» этого плана. Получила ли при этом ЦКК тот характер независимого, беспристрастного партийного учреждения, отстаивающего и утверждающего почву партийного права и единства от всяческих партийно-административных излишеств, — в обсуждении этого вопроса я здесь входить не буду, так как полагаю, что вопрос ясен уже и без того.

5. Таковы наиболее поучительные эпизоды последнего времени по части моей «борьбы» против политики т. Ленина. Не поразительно ли, что «Ответ» членов Политбюро, переступая через эти слишком ясные и бесспорные факты последнего года, считает нужным привести предложение т. Ленина, относящееся к 21-му году (!) о посылке меня на Украину «уполномоченным Наркомпрода». Факт изложен, однако, неверно и истолкован тенденциозно. Тов. Ленин опасался осенью 21 года, что украинцы не проявят достаточной энергии в деле сбора продналога (а в этот период этот вопрос имел большое значение) и предлагал отправить меня (не от Наркомпрода, а от ЦК) для соответственного «нажима». Таких поездок я совершил за первые три-четыре года не одну: не только на фронты, но и в Донбасс, и на Урал (дважды), и в Петроград. Все эти поездки не имели никакого отношения ко внутренним разногласиям в Политбюро, а вызывались неотложными деловыми потребностями. Так как я из предшествовавшего посещения Украины вынес впечатление, что украинские товарищи сделают сами что нужно, то свою поездку считал ненужной. Разногласие имело чисто практический характер. Предложение т. Ленина было принято. Тогда я предложил, во избежание путаницы взаимоотношений, назначить меня временно (дело шло о 4–6 неделях) Наркомпродом Украины. Это и было принято (без освобождения, разумеется, от других обязанностей). Но на другой день сам т. Ленин, получивший более успокоительные сведения из Харькова, приехал ко мне в военный комиссариат, и предложил отменить вчерашнее решение, что я встретил, разумеется, с сочувствием, так как считал принятое решение нецелесообразным [14]. Таков весь этот десятистепенный эпизод, не имеющий никакого отношения к вопросам, волнующим ныне партию. Привлечение этого мелкого и забытого эпизода само по себе является чрезвычайно ярким свидетельством того, что для питания и поддержания легенды о моей чуть ли не «антиленинской» линии нет материалов и фактов более убедительных и доброкачественных. Нет и не может быть. Ибо злостная легенда, хотя бы и тщательно поддерживаемая, остается легендой.

«Недооценка» роли крестьянства

Одним из фантастических «обвинений», которое не раз высказывалось обиняками или за моей спиной, а ныне формулировано открыто, является «недооценка» мною будто бы роли крестьянства в нашей революции. У авторов письма нет и намека на попытку доказать это заявление, да и не может существовать таких доказательств. Было бы слишком неуместно заниматься здесь рассмотрением разногласий в оценке внутренних сил революций в эпоху, скажем, 1905–1914 гг. С того времени мы все слишком многому научились, чтобы можно было сегодняшние оценки чисто формально выводить из тогдашних разногласий. Наиболее принципиальные свои работы в этой области («Итоги и перспективы» и «Наши разногласия») я переиздал давно. То, что было ошибочного в тогдашних моих взглядах, признал и указал давно, и словом и делом. Но во всяком случае, мои старые воззрения не только не помешали, но и помогли мне принять апрельские (1917) тезисы тов. Ленина, от которых отшатнулись столь многие из так называющих себя «ленинистов» [15], и, что еще важнее, не помешали мне бок о бок с т. Лениным пройти через предоктябрьский период и через Октябрьскую Революцию. Если когда анализ сил и оценка классов подвергаются высшему испытанию, так именно в эпоху величайшего переворота. Вот почему я не нахожу нужным — по крайней мере в рамках этого письма — возвращаться к дооктябрьскому периоду.

В чем же выразилась моя «недооценка» крестьянства после Октября? В течение первых трех лет революции я был занят почти исключительно формированием крестьянских полков при помощи передовиков-рабочих. Уже этой одной работы было более чем достаточно, чтобы заставить кого угодно понять роль крестьянства и взаимоотношения основных классов нашей революции. Именно мой военный опыт заставлял меня быть всегда настороже по отношению ко всему, что касалось крестьянства. Чтобы доказать это, — поскольку это вообще нуждается в доказательствах, — я приведу несколько фактов неоднородной важности, но одинаково убедительных для данного вопроса.

а) Когда, после смерти Я. М. Свердлова [в 1919 году], выдвинута была тов. Лениным мысль о назначении Председателем ВЦИК тов. Каменева, я высказался за то, чтобы на этот пост поставлена была фигура, способная привлекать к себе крестьянство. Когда т. Ленин, а за ним и Политбюро, приняли этот план, мною была выдвинута кандидатура тов. Калинина.

б) В марте 1919 г., в докладной записке в ЦК я отстаивал необходимость более принципиального проведения курса на середняка — против невнимательного или поверхностного отношения, еще наблюдавшегося в партии по этому вопросу. В докладе, внушенном мне непосредственно дискуссией в Сенгилеевской организации [16], я писал: «Временная, хотя, может быть, и длительная политическая ситуация является, однако, гораздо более глубокой социально-экономической реальностью, ибо и при наличии победоносной пролетарской революции на Западе, нам в нашем социалистическом строительстве придется в огромной степени исходить из того же середняка, втягивая его в социалистическое хозяйство».

в) Под влиянием настроений армии и опыта хозяйственной поездки на Урал я писал в ЦК в феврале 1920 г. «Нынешняя политика уравнительной реквизиции по продовольственным нормам, круговой поруки при ссыпке и уравнительного распределения продуктов промышленности направлена на понижение земледелия, на распыление промышленного пролетариата и грозит окончательно подорвать хозяйственную жизнь страны».

В качестве основной практической меры я предлагал: «Заменить изъятие излишков известным процентным отчислением (своего рода подоходно-прогрессивный натуральный налог) с таким расчетом, чтобы более крупная запашка или лучшая обработка представляли все же выгоду» [17].

Можно, конечно, считать, что это предложение в 1920 г. было преждевременным, но, во всяком случае, оно никак уж не может быть истолковано, как недостаток внимания к роли и значению крестьянства.

г) Сущность прений, которые происходили в ЦК накануне съезда по вопросу о «смычке», состояла в том, что я доказывал, в полном согласии со всем смыслом основной речи т. Ленина на XI-м съезде, что смычка, в основе своей, стала ныне вопросом соотношения цен (ножницы), и что ключ к этой смычке — не в агитационных формулировках, не в политических диверсиях, а в понижении себестоимости госпродукции путем правильной ее организации. Даже если бы эта мысль была неправильной, все же в ней нет никакой «недооценки» роли крестьянства. Но эта мысль оказалась архи-правильной. Мы сейчас уперлись в проблему цен целиком [18].

д) На ХП-м съезде тов. Каменев подтвердил, что инициатива постановки вопроса о правильной закупке и экспорте хлеба принадлежала мне. Факт этот может быть без труда доказан и документально [19].

Таким образом, голословные, явно надуманные утверждения о моей какой-то неправильной линии в вопросе о крестьянстве я отметаю, как искусственно создаваемую легенду для оправдания возводимых внутри партии перегородок.

Партия и государство

Другим столь же несостоятельным измышлением является утверждение, будто я стремлюсь ослабить зависимость государственного аппарата от партии. На самом деле все мои усилия направлялись и направляются на то, чтобы обеспечить фактическое, действительное, реальное руководство партии во всех основных вопросах, а не простое эпизодическое вмешательство от случая к случаю. Чтобы не быть голословным, я привожу здесь выдержку (одну из многих) из письма моего членам ЦК от 22 марта текущего года:

1. Характеристика нашего государственного аппарата, как социально разнородного, революционно неустойчивого и весьма подверженного враждебным нам влияниям. Огромная опасность этого в условиях нэпа.

2. Госаппарат сложился в нынешнем своем виде за эти пять лет, несмотря на то, что вся предшествующая эпоха была заполнена усилиями парторганизаций, групп, ячеек непосредственно руководить государственной работой в течение всего этого пятилетия. Причина этому — в кустарных преимущественно и эпизодических методах и приемах воздействия партии на госаппарат. Необходим в этом отношении радикальный перелом. Начаться этот перелом должен с работы ЦК и его Политбюро.

3. Политбюро должно прорабатывать с ведомствами основные вопросы их работы в плановом порядке, т. е. программу их деятельности на длительный срок и в связи с этим устанавливать основное ядро работников.

4. Политбюро должно периодически подвергать рассмотрению отчеты и доклады ведомств в смысле фактического выполнения программы.

5. Политбюро должно постоянным давлением и проверкой добиться установления всеми ведомствами планомерных методов передвижения и воспитания работников. Политбюро должно отказаться от рассмотрения бесчисленных ведомственных и междуведомственных конфликтов, финансовых обжалований, предоставляя эту работу советским органам.

6. Политбюро и Оргбюро должны отказаться от господствующей ныне системы, которая партийное руководство и распределение заменяет секретарским дерганием.

К этой выдержке, достаточно убедительно опровергающей бессмысленную легенду, я и сейчас не могу прибавить ничего принципиального.

После ХП-го съезда Политбюро как бы хотело сделать попытку стать на предложенный мною путь и вынесло специальное постановление о плановой работе Политбюро. Постановление это, однако, не нашло никакого применения. Хаотический порядок решений дел по-прежнему отождествляется с диктатурой партии. Стремление внести в методы и формы партийной диктатуры план и систему объявляются потрясением основ самой диктатуры.

О плановом руководстве

Выше мы видели уже, как поставил тов. Ленин вопрос о плановом руководстве хозяйством в своей записке о Госплане. Авторы письма неоднократно повторяют, что в области хозяйства немыслимы быстрые успехи, что не нужно торопиться, нервничать и пр. и пр. Все эти соображения являются, однако, совершенно лишенными содержания перед лицом того факта, что мы вошли в острый кризис, одной из основных причин которого, как по моей оценке, так и по заявлению наиболее ответственных хозяйственников, является несогласованность основных элементов нашего хозяйства, прежде всего, финансов — с одной стороны, промышленности и торговли — с другой. Если верно, что быстрые успехи в области хозяйства невозможны, то столь же верно, что быстрые неуспехи, кризисы, заторы, частичные катастрофы вполне возможны при отсутствии осмотрительности и планового руководства. Я уже цитировал в своем письме недавнее заявление тт. Рыкова и Пятакова, гласящее: «Некоторые решения Политбюро заставляют нас обратить внимание на то, что при складывающейся обстановке ведение порученной нам госпромышленности становится чрезвычайно затруднительно». Подпись тов. Рыкова под «Ответом» членов Политбюро не ослабляет, а, наоборот, усугубляет значение его подписи под цитируемыми словами. Член ЦК тов. Пятаков, который по поручению Политбюро работал сперва в Госплане, а затем во главе ВСНХ, подписал записку, указывающую на отсутствие планового руководства хозяйством, как на одну из важнейших причин наших кризисов и срывов.

Представители важнейших синдикатов подписали 11 октября записку, главнейший вывод которой гласит: «Должна быть осуществлена увязка» работы многообразных государственных органов, которые создают главные условия для работы промышленности и оказывают огромное, часто подавляющее влияние на цену ее изделий, а вместе с тем проводят каждый свою автономную политику и свой «хозрасчет», без полной ориентации на товарно-торговый оборот страны».

Один из наиболее ответственных руководителей промышленности тов. Богданов в записке, поданной 14 октября, говорит: «Такие явления, какие имеют место в настоящий момент, когда программа сокращения кредита, установленная Госбанком в июле месяце, совершенно не была известна промышленности, — недопустимы и только ведут к панике и расстройству рынка».

Число таких совершенно неоспоримых свидетельств можно было бы умножить без конца. Все это через семь месяцев после ХII-го съезда. Отсутствие действительного планового руководства, ведущее неизбежно к импровизации и случайным решениям, есть главное зло. Между тем, перед лицом этого совершенно неоспоримого факта «Ответ» членов Политбюро заявляет, что речи о «плановом, маневренном регулировании» реального содержания не имеют, представляют собою «фразы» (!) и заслуживают только «осмеяния» (!).

Я должен здесь констатировать, что авторы письма выронили из своей памяти резолюции ХII-го съезда. Там сказано буквально: «плановое начало при нэпе по объему немногим отличается от планового начала в эпоху военного коммунизма. Но оно радикальнейшим образом отличается по методам. Главкократическое администрирование сменяется хозяйственным маневрированием» [20]. Таким образом, указание мое на необходимость планового, маневренного регулирования есть только повторение текста резолюции партийного съезда. Резолюции же партсъезда подлежат не «осмеянию», а исполнению.

«Необходимо, — продолжает та же резолюция съезда, — придать Госплану более определенное положение, более твердую организацию, более ясные и бесспорные права, а особенно обязанности. Должно быть установлено в качестве незыблемого начала, что ни один общегосударственный хозяйственный вопрос не проводится в высших органах республики помимо Госплана». Сделано ли это? Ни в малейшей степени.

И наконец: «Необходимо бороться через посредство Госплана, — говорит XII съезд, — с созданием всякого рода временных и случайных комиссий исследующих, направляющих, проверяющих, подготовляющих и пр., которые являются величайшим злом нашей государственной работы. Необходимо обеспечить правильную работу через нормальные и постоянные органы. Только так возможно улучшение этих органов и развитие в них необходимой гибкости — путем всестороннего их приспособления к поставленной им задаче на основе непрерывного опыта» [21].

Эта последняя цитата из резолюции XII съезда особенно ярка и убедительна в свете последних фактов, особенно создания ряда специальных комиссий по зарплате, ценам и пр. и пр. «Борьба за понижение цен уже началась», — говорит письмо членов Политбюро, как если бы дело шло о какой-нибудь самостоятельной, изолированно взятой задаче. Цена есть производная всей нашей хозяйственной работы и в том числе ее планового, маневренного регулирования. Самый факт образования особой комиссии для снижения цен означает неправильность работы нормально существующих органов и является, по оценке XII съезда, «величайшим злом нашей государственной работы».

Надо во что бы то ни стало выполнить резолюцию XII съезда в отношении Госплана. Надо превратить его в руководящий штаб хозяйства. Надо обеспечить права Госплана в соответствии с уже цитированными выше предложениями тов. Ленина.

Вопросы внешней политики

1. В корне неверно данное в «Ответе» изображение хода дипломатических переговоров в связи с ультиматумом Керзона [22]. Здесь автор письма, очевидно, понадеялся на память, и никто из подписавших не сделал справки в документах. Пришлось бы слишком загромождать письмо справками и цитатами, чтобы исправить явно неправильные утверждения, сгруппированные в нескольких строках «Ответа». Я готов это сделать в случае надобности, когда угодно и где угодно. Ограничусь сейчас напоминанием, что из 4 наших нот, связанных с ультиматумом, первая написана т. Литвиновым и мною, вторая — мною, третья — тов. Чичериным и четвертая — мною.

2. Политика в отношении Польши сейчас уже поистине не требует никаких комментариев. Тот сдвиг в политике, на котором я настаивал месяц тому назад, в основном достигнут. Отношения с Польшей поставлены наконец не в плоскости 3-ье и 10-ти степенных формальных вопросов, а в плоскости переговоров о транзите и военном невмешательстве. Это единственно правильная, реалистическая, деловая постановка вопроса, которая способна обеспечить известные, может быть, и существенные, практические результаты и создать в то же время для нас ясную позицию перед лицом народных масс нашей страны. Для данного периода вопрос, таким образом, исчерпан.

Совершенно не знаю, почему и для чего Политбюро берет попутно под свою защиту от моих «неуместных» будто бы нападок тов. Чичерина. Я подвергал критике те или иные его предложения, как и политику большинства Политбюро, поскольку считал их неправильными. Никаких «неуместных» нападок нет и не было.

О германской революции

Неверно и односторонне изображены разногласия по вопросу о германской революции. Я считаю, что эти разногласия в основном ликвидированы вынесенными после очень серьезной и острой борьбы резолюциями и принятыми затем практическими решениями. Борьба шла по трем вопросам: 1) значение и назначение срока, 2) совдепы и производственные советы (фабзавкомы) и 3) отношения между ЦК Германской компартии и берлинской позицией. Мы приняли резолюцию, в которой указали (после серьезной внутренней борьбы у нас) на то, что величайшей опасностью для германской революции явилась бы недостаточно решительная ориентировка руководящих кругов Германской партии в сторону вооруженного восстания, которое предполагает план и срок. Достаточно вспомнить наш собственный предоктябрьский опыт, чтобы понять, как необходима здесь ясная и отчетливая позиция. Сущность имевших место разногласий изложена в моей статье о «сроках», напечатанной в «Правде» [23]. При проведении резолюции я со всей решительностью боролся против мнимо-марксистской мудрости, гласящей, что «революцию» (на самом деле — захват власти) нельзя назначить в срок и пр. Без ясной и отчетливой постановки этого вопроса мы стояли бы перед величайшей опасностью того, что германские события разыграются по болгарскому образцу. По всем данным, и в частности по докладам уполномоченного Коминтерна тов. Милютина, мы потеряли революцию в Болгарии именно потому, что не отнеслись своевременно к восстанию, как к искусству [24]. Мы входим сейчас в период величайших военных и революционных потрясений, и вопрос о восстании во всей его конкретности становится одним из важнейших вопросов коммунистической политики.

По второму вопросу сделана была попытка навязать Германской партии задачу создания совдепов рядом с уже существующими фактически производственными советами [25]. После очень острой борьбы этот план, который мог дорого обойтись Германской компартии, был оставлен.

Чудовищно неверно утверждение, будто я говорил с презрением о германском ЦК. Наоборот, я во всей работе — и уже не первый месяц — настаивал на необходимости твердо поддерживать германский ЦК против легковесных руководителей берлинской левой. Но я не скрывал от всей германской делегации в целом опасности ее выжидательного отношения к восстанию. Здесь требовалось самое решительное содействие и воздействие. Здесь малейшая оплошность или недоделанность абсолютно недопустимы. Со времени последнего Пленума очень многое сделано в указанном направлении.

Личные моменты в письме членов Политбюро

В «Ответе» содержится ряд личных моментов и обвинений, от рассмотрения которых я был бы очень рад отказаться, если бы это было возможно. Но отказаться от этого было бы равносильно молчаливому примирению с тем, что авторы письма как бы хотят сделать невозможной коллективную работу на принципиальной основе. На это я идти не могу и не хочу. Я считаю поэтому необходимым показать, что авторы письма в корне неправы, когда пытаются личными моментами обосновать невозможность правильной и здоровой работы, которая была бы в действительности вполне осуществима на основе исправления явно ошибочных и вредных сторон нынешнего партийного и хозяйственного режима. Смысл соответственных мест «Ответа» сводится к тому, что мои соображения о роли планового руководства, о бюрократизации партийного аппарата и пр. являются не больше и не меньше, как продуктом личных претензий: «Мы заявляем, — говорят авторы письма, — что так же, как и прежде, Политбюро не может взять на себя ответственность за удовлетворение претензий т. Троцкого на эту его диктатуру в хозяйственном руководстве, в дополнение к тем полномочиям, которые он уже имеет, как Предреввоенсовета. Наш долг сказать: за рискованный опыт в этой области мы ответственность взять на себя не можем» [26].

Это изображение дела представляется совершенно невероятным в свете предшествующих фактов. Я приведу наиболее бесспорные и очевидные из них. 6 января этого года в особом письме всем членам ЦК т. Сталин предлагал в числе других мер следующие:

3) Поставить во главе ВСНХ т. Пятакова и дать последнему одним из замов т. Богданова (для меня ясно, что т. Богданов не сумел и не сумеет собрать разгулявшиеся тресты под свое начало).

4) Назначить т. Троцкого замом Предсовнаркома (предложение т. Ленина), отдав ему под специальную его заботу ВСНХ.

5) Я думаю, что эти изменения могли бы облегчить нашу работу по ликвидации «хаоса».

Совершенно очевидно, что т. Сталин делал эти письменные предложения не без ведома других членов Политбюро.

17 января т. Сталин в другом циркулярном письме пишет: «Я бы не возражал против того, чтобы т. Троцкий был назначен одновременно либо замом ПредСНК и Председателем ВСНХ, либо замом ПредСНК и председателем Госплана». Мои устные и письменные возражения против этих предложений, чисто деловые, имели отчасти организационный, отчасти персональный характер. Повторять их сейчас нет надобности, тем более, что переписка вполне доступна обозрению. Именно я доказывал, что объединение работы ПредВСНХ и военной слишком трудная задача. Т. Сталин доказывал возможность этого. Во всяком случае, как видим, дело вовсе не обстояло так, что с одной стороны были «личные претензии» на занятие поста ПредВСНХ и пр., а с другой стороны — отказ П[олит]бюро взять на себя ответственность за «рискованный опыт». На самом деле т. Сталин, с несомненного согласия других членов Политбюро, настойчиво предлагал этот опыт, считая, что он может помочь «ликвидации хаоса». Я же уклонялся от дополнительной ответственности, боясь — помимо всего прочего разбрасывания и отрицательных сторон совместительства. На ХII-м съезде партии т. Сталин счел даже нужным публично констатировать, что я не склонен к более широкой работе [27]. Как же примирить со всеми этими фактами и утверждениями то, что мне приписывает «Ответ» сейчас, т. е. мое будто бы стремление стать ПредВСНХ. Причем стремление это сказывается так сильно, что только из-за него я выдвигаю те или другие принципиальные или организационные предложения. Разве же это не чудовищно!

Уже после ХП-го съезда (25 апреля 1923 г.) т. Рыков, отказываясь от поста ПредВСНХ, писал в Политбюро:

В одном из своих предложений, разосланных членам ЦК, т. Сталин предлагал руководство ВСНХ тов. Троцкому. Я не вижу никаких оснований от этого отказываться, так как тов. Троцкий возвращался к изучению промышленности и хозяйства за последние годы несколько раз и хорошо знаком как с главнейшими вопросами текущей хозяйственной практики, так и с аппаратом управления промышленностью.

Тот исключительный успех, которым пользовался доклад тов. Троцкого на съезде, дает полную гарантию, что партия целиком одобрит это назначение.

Работу т. Троцкого в ВСНХ необходимо связать с его участием в общей правительственной работе при помощи той реконструкции СТО, которую предлагал т. Сталин в своем письме.

Каким же все-таки образом, спрашиваю я, можно задним числом изменять всю предшествовавшую историю? Как примирить цитированные предложения т. Сталина с его подписью под последним «Ответом»? Как сочетать приведенное заявление т. Рыкова с его нынешним отпором моим будто бы претензиям захватить ВСНХ? Откуда все это? Для чего все это? Я отказываюсь это понимать.

И разве же не чудовищным является утверждение, будто несколько десятков старых безупречных партийных работников формулируют свои взгляды и требования в письме ЦК только для того, чтобы… обеспечить мне пост председателя ВСНХ. И когда? В такой момент, когда совмещение военной работы с хозяйственной является наименее осуществимым как с хозяйственной, так и с военной точки зрения.

2. Я должен привести еще один эпизод, который показывает, как делается история и как она пишется. На заседании Политбюро, разрабатывавшем порядок дня предстоящего XII Съезда, тов. Сталин при поддержке т. Каменева, т. Калинина и, если не ошибаюсь, т. Томского (т. Зиновьев отсутствовал), предложил мне взять на себя политический доклад ЦК. Обсуждение по этому поводу велось в Политбюро в самых деловых и спокойных тонах. Я ответил, что выступление чье-либо с политическим докладом могло бы только усугубить угнетенное настроение партии, вызванное болезнью Владимира Ильича. Лучше ограничиться поэтому политическим отчетом, который т. Сталин мог бы соединять с организационным отчетом. Основные же вопросы разбирались бы в соответственных пунктах порядка дня. Кроме того, — прибавил я, — у нас все же существенные разногласия по хозяйственным вопросам. Тов. Калинин, возражая против последнего замечания, сказал: «В большинстве проходили в Политбюро ваши предложения, и вам нет никакой причины отказываться от политического доклада». Я продолжал, однако, настаивать на своем предложении. Вопрос на этом заседании не был решен, а затем делу был, как известно, придан совершенно иной оборот. Но не ясно ли, что приведенный мною только что факт, который, конечно, не мог изгладиться из памяти участников упомянутого заседания Политбюро, находится в вопиющем противоречии с той общей картиной, которую задним числом дает сейчас «Ответ» членов Политбюро для того, чтобы объяснить и оправдать систему искусственных перегородок в партии.

3. Совершенно непостижимый характер имеет обвинение меня в том, что я в последние годы «уделял армии совершенно недостаточно внимания». Я не знаю, как истолковать это обвинение: означает ли оно, что у меня слишком короткий рабочий день или что я заполняю мой рабочий день посторонними делами? При выполнении многочисленных поручений ЦК мне не раз приходилось указывать на то, что эти поручения отвлекают от военной работы. Подготовка доклада и тезисов о промышленности заняла у меня, например, около двух месяцев напряженной работы.

Очень значительное время отнимает участие в работа Коминтерна. Единственная работа, которую я выполняю не по поручению Политбюро, это участие в Москусте [28], но она отнимает у меня вряд ли больше двух-трех часов в месяц. В «Ответе» есть, правда, намек на «разработку вопросов литературы, искусства, быта и т. п.», как на причину недостаточного внимания к армии. Но намеку придан косвенный характер именно потому, что авторы знают, что этими вопросами я занимался во время лечения, когда мне была запрещена сколько-нибудь напряженная умственная работа. Я отнюдь не вижу причин оправдываться перед партией в том, что использовал два летних отпуска не только для лечения, но и для написания книг о литературе и быте [29]. Могу только выразить удивление, что и из этого факта пытаются сделать обвинение [30].

Совершенно, однако, верно, что творческой работы в области армии почти не было ввиду крайне тяжелого материального положения армии, полной неустойчивости ее бюджета, постоянных урезок и переработок штатов и крайне частых личных назначений и смещений, совершенно нецелесообразных, по моей оценке, с точки зрения интересов дела. Все это создавало исключительно тяжелую обстановку для работы, помимо несения сверху в армию той особой «политики», образцы которой известны сейчас большинству ответственных работников партии и армии.

«Ответ» членов Политбюро является дальнейшим развитием той же политики, смысл которой совершенно ясен.

Неверие в партию

Обвинением, которое было бы наиболее тяжелым, если бы оно не было таким легковесным, является обвинение в неверии в партию и в неспособность ее понять. В доказательство этого приводится когда-то и где-то употребленное мною выражение о «губкомовской обломовщине», — без пояснения, в какой связи и в каком смысле были сказаны эти слова. Наконец, мое заявление о том, что я считаю себя, ввиду исключительно ответственной обстановки, обязанным поставить существо дела выше формы и привлечь внимание наиболее ответственных работников партии к создавшемуся положению, «Ответ» оценивает так: «Мы считаем, что это совершенно неслыханное в нашей большевистской среде заявление».

Смысл и тон «Ответа» в этой его части слишком ясен. То, что некоторые из подписавшихся — при возмущении других — говорили ранее намеками, здесь сказано достаточно отчетливо: незнание партии, отсутствие веры в ее силу и в силу ее местных организаций и, наконец, заявления и шаги, «неслыханные в большевистской среде». Я полагаю, что некоторым членам Политбюро следовало бы осторожнее говорить о шагах и заявлениях, «неслыханных в большевистской среде». Мое заявление имело и имеет своей задачей лишь побудить ЦК ускорить ту перемену курса, которая неотвратимо вытекает из всей обстановки. Между тем у нас были случаи, когда накануне решающих боев и во время их — это было в октябре 1917 г. — покидались ответственнейшие посты с апелляцией к партии против ЦК — перед лицом непартийных элементов и врагов [31]. Я считаю, что вера и неверие в партию и в ее творческие силы проявляются надежнее и вернее всего в дни величайших испытаний, через которые мы проходили во всех концах нашей страны. Почти нет губкома, с которым мне не приходилось бы работать рука об руку в труднейшие часы гражданской войны, и среди тех ошибок, которые я совершал, не было преступного недоверия к творческим силам партии и рабочего класса. Это обвинение я отбрасываю, как ложное в своей умышленной оскорбительности.

* * *

Таковы мои объяснения по важнейшим пунктам письма членов Политбюро. Наименее болезненный и наиболее короткий выход — я это повторяю снова — может быть найден только при серьезном и твердом желании руководящей группы ЦК снять установленные внутри партии искусственные перегородки, внимательнее отнестись к неотложным требованиям изменения партийного курса и таким образом помочь партии вернуть себе свою самодеятельность, активность и свое единодушие. На этом пути ЦК встретил бы активнейшую поддержку подавляющего большинства членов партии, — и те вопросы, которые сейчас кажутся или изображаются, как личные моменты, исчезли бы сами собой.

23/Х–23 г.
Л. Троцкий

(ЦПА ИМЛ [Российский государственный архив социально-политической истории — РГАСПИ], ф. 51, on. 1, д. 21, л. 54об–57об; типографский текст, выверен по машинописному экземпляру, хранящемуся в архиве ЦК КПСС)

Примечания:

[1]. Л. Д. Троцкий имеет в виду тот факт, что накануне XII съезда РКП(б) на многих губернских партконференциях делегаты на съезд избирались по рекомендациям секретарей губкомов, которые, в свою очередь, с лета 1922 г. избирались по рекомендации ЦК, т. е. фактически назначались Секретариатом ЦК, возглавлявшимся Иосифом Сталиным.

[2]. Троцкий имеет в виду оппозиционную группу «Рабочая правда» и «Рабочую группу РКП». «Рабочая правда» была нелегальной группой в РКП(б), которая образовалась весной 1921 года. Ее участники считали, что с переходом к нэпу РКП(б) «все более необратимо теряет свои связи и контакт с пролетариатом». «Рабочая правда» поставила перед собой цель «внести классовую ясность в ряды рабочего класса». В нескольких своих нелегальных публикациях она ставила задачу формирования новой рабочей партии. «Рабочая группа РКП» была образована весной и летом 1923 года Г. Мясниковым и Н. Кузнецовым, членами бывшей «рабочей оппозиции», которые были исключены из партии. К ним присоединились несколько старых большевиков, которые не подчинились решениям X и XII съездов РКП(б) о недопустимости внутрипартийных группировок. «Рабочая группа РКП» считала, что необходимо образовать Советы рабочих депутатов на всех фабриках и заводах; выбирать директоров трестов и синдикатов на съездах Советов и следовать принципу «пролетарской демократии» в руководстве промышленностью; сделать профсоюзы органами контроля; ликвидировать Совет народных комиссаров и «устранить правящую группу в партии», которая «решительно порвала с рабочим классом». Сентябрьский (1923 г.) пленум ЦК РКП(б) заявил, что «Рабочая правда» и «Рабочая группа РКП» ведут «антикоммунистическую и антисоветскую работу» и объявил, что участие в них несовместимо с членством в РКП(б). Постановлением Центральной контрольной комиссии в декабре 1923 года активные участники этих групп были исключены из партии.

[3]. Имеется в виду комиссия в составе Ф. Э. Дзержинского, Г. Е. Зиновьева, В. М. Молотова, А. И. Рыкова, И. В. Сталина и М.П. Томского, созданная для анализа экономической и внутрипартийной ситуации в соответствии с постановлением Политбюро ЦК от 18 сентября 1923 года. Троцкий был назначен членом комиссии в начале ноября, но вынужден был выйти из нее к 14 ноября, поскольку не смог присутствовать ни на одном из ее заседаний из-за плохого состояния здоровья и перегрузки работой в других комиссиях. В своем письме, объясняющем его выход из состава комиссии, он отметил, что она часто собиралась в сжатые сроки, что делало его участие «физически невозможным». Ранее ПБ вменял своим членам в обязанность активное участие в заседаниях. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 17, оп. 171, дело 33, лист 142.

[4]. Давид Рязанов (1870–1938) был видной фигурой российского марксистского движения. Во время Гражданской войны он симпатизировал оппозиционным Центральному комитету группировкам. На короткое время рассматривался вопрос об его исключении из партии. Он был назначен директором созданного после революции Института Маркса и Энгельса (IME), где сыграл ведущую роль в издании Собрания сочинений Маркса и Энгельса, включая многие ранее неизвестные и неопубликованные рукописи, такие как Диалектика природы Энгельса и Экономические рукописи 1857–1859 годов Маркса. Он был арестован в марте 1931 года, а его институт, в котором работало много бывших и активных левых оппозиционеров, подвергся чистке. Рязанов был казнен во время Большого террора в 1938 году. О роли Рязанова в раннем советском обществе см. тж.: Клара Вайс, «Народ бессмертен: Первое крупное произведение советского писателя Василия Гроссмана о Второй мировой войне». Мировой Социалистический Веб Сайт, 29 октября 2022 г., URL: https://www.wsws.org/ru/articles/2022/10/29/gros-o29.html.

[5]. См. запись от 29 декабря 1922 г. Цитируется неточно, но без искажения смысла. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 45, с. 353.

[6]. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 54, с. 324. Цитируется неточно, но без искажения смысла.

[7]. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 45, с. 356.

[8]. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 54, с. 329. Текст письма В. И. Ленина Л. Д. Троцкий приводит по имевшемуся у него машинописному экземпляру, заверенному секретарем В. И. Ленина М. А. Володичевой. В Полном собрании сочинений письмо В. И. Ленина печатается по машинописной копии, переданной адресату по телефону 5 марта 1923 года. В тексте, приведенном Л. Д. Троцким, отсутствует фраза: «Даже совсем напротив», которая имеется в Полном собрании сочинений В. И. Ленина после слов «...я не могу положиться на их беспристрастие». В следующей фразе ленинского письма слова «...его защиту» в экземпляре Л. Д. Троцкого переставлены местами. Оба текста имеют не меняющие смысла расхождения с публикацией письма В. И. Ленина в книге Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923–1927. Сост. Ю. Фельштинский. Т. I. М., 1990, с. 34.

[9]. Сеньорен-конвент — «совет старейшин», орган, созданный за два дня до открытия XII съезда РКП(б) по решению Апрельского (1923 г.) Пленума ЦК партии (см.: Двенадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет. М., 1968, с. 768, 821).

[10]. Письмо В. И. Ленина впервые было опубликовано в СССР в 1956 году.

[11]. Этот пункт письма Л. Д. Троцкого впервые напечатан в журнале Известия ЦК КПСС, 1989, № 11, с. 180–181.

[12]. 13. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 45, с. 393.

[13]. Документы, связанные с публикацией работы В. И. Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII съезду партии)», см. Известия ЦК КПСС, 1989, № 11, с. 179–192. В первой публикации этой статьи в Правде 25 января 1923 г. из ленинского текста: «...чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК, не мог помешать им сделать запрос...» — подчеркнутые слова были изъяты. Впервые они были напечатаны в Поли. собр. соч., т. 45, с. 387.

[14]. По имеющимся в ЦПА ИМЛ документам этот эпизод выглядит следующим образом. На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 16 июля 1921 г. рассматривалось предложение В. И. Ленина о назначении Л. Д. Троцкого наркомпродом Украины. Предложение было принято, но ввиду протеста Л. Д. Троцкого Политбюро согласилось не приводить в исполнение это решение до созыва Пленума ЦК РКП(б). Пленум ЦК РКП(б), собравшийся 9 августа 1921 г., отменил решение Политбюро и постановил, что «т. Троцкий в связи с обострением международного положения уделяет больше сил военной работе».

[15]. Троцкий имеет в виду фактическое принятие Лениным его концепции перманентной революции по возвращении в Россию в апреле 1917 года. Апрельские тезисы Ленина вызвали ожесточенную оппозицию среди слоя старых большевиков в руководстве, включая Каменева, Зиновьева и Сталина, которые примкнули к меньшевикам и настаивали на перспективе установления «диктатуры пролетариата и крестьянства», что в данных условиях означало отказ от захвата государственной власти рабочим классом. Эта история внутрипартийной борьбы стала объектом самых вопиющих и возмутительных фальсификаций со стороны сталинской фракции, особенно начиная с 1924 года. Подробнее о внутрипартийной борьбе в 1917 году см.: Александр Рабинович, Революция 1917 года в Петрограде: Большевики приходят к власти (М.: Прогресс, 1989); Уроки октября Льва Троцкого (1924) и Джеймс Коган, «Возвращение Ленина в Россию и Апрельские тезисы», Мировой Социалистический Веб Сайт, 8 мая 2017 года. URL: https://www.wsws.org/en/articles/2017/05/08/jclf-m08.html.

[16]. Входила в Симбирскую губернскую парторганизацию. Речь идет о недовольстве и волнениях крестьян в Поволжье весной 1919 г.

[17]. Цитируется в книге: Лев Троцкий, Моя жизнь: Опыт автобиографии.

[18]. В преддверии XII съезда партии, на котором Троцкий выступил с речью об экономической ситуации, произошел жаркий обмен мнениями между большинством Политбюро (во главе с Зиновьевым, Каменевым и Сталиным) и Троцким. «Триумвират» обвинил Троцкого в «недооценке» роли крестьянства в его тезисах и вынудил его внести изменения в свой доклад. Этот обмен мнениями частично задокументирован в кн.: Двенадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет. На английском языке, E.Х. Карр написал об этом в своей книге The Interregnum, 1923-1924, (New York/London: Penguin Books, 1969)

[19]. Двенадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет, с. 447–448.

]20]. Там же, с. 678.

[21]. Там же, с. 678, 679. Цитируется неточно, но без искажения смысла.

[22]. Имеется в виду меморандум правительства Великобритании, составленный министром иностранных дел Дж. Н. Керзоном. Он был вручен Советскому правительству 8 мая 1923 г. и содержал требования: об отзыве советских дипломатов из Ирана и Афганистана и принесении извинений за их якобы неправильные действия против Британской империи; сокращения советской прибрежной зоны до 3 миль вдоль северного побережья Кольского полуострова и др. Английское правительство грозило разрывом англо-советского торгового соглашения 1921 г. В ответе 11 мая 1923 г. Советское правительство отвергло эти домогательства, согласившись в то же время на удовлетворение некоторых второстепенных пожеланий английской стороны. В июне 1923 г. обе стороны заявили, что считают конфликт исчерпанным.

[23]. Статья Л. Д. Троцкого «Можно ли контрреволюцию или революцию сделать в срок?» была напечатана в Правде 23 сентября 1923 г.

[24]. Троцкий имеет в виду сентябрьское восстание 1923 г. против монархо-фашистского правительства. Восставшие захватили ряд городов, где была провозглашена рабоче-крестьянская власть. Восстание было жестоко подавлено.

[25]. См.: Известия ЦК КПСС, 1990, № 7, с. 190, примечание 18. О разногласиях между Троцким и большинством Политбюро по поводу немецкой революции см.: Peter Schwarz, «The German October: The missed revolution of 1923», World Socialist Web Site, 30 October 2008. URL: https://www.wsws.org/en/articles/2008/10/1923-o30.html

[26]. «Почему-то к вопросу о моих претензиях на хозяйственную диктатуру привлечено имя т. Колегаева. Совершенно недоумеваю, откуда это и для чего». — Лев Троцкий.

[27]. См.: Двенадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет, с. 198–199.

[28]. Московский комбинированный куст был создан в начале нэпа для проверки хозяйственной деятельности.

[29]. См. Известия ЦК КПСС, 1990, № 7, с. 189, примечание 11.

[30]. «Кстати, т. Ленин, с которым я говорил о намеченных мною статьях, посвященных «пролетарской культуре», еще года полтора тому назад настаивал на ускорении этой работы. Мне удалось ее выполнить только этим летом». — Лев Троцкий.

[31]. Троцкий снова ссылается на политические позиции Г.Е. Зиновьева и Л.Б. Каменева накануне Октябрьской революции 1917 года, когда они категорически выступили против захвата власти.