Нижеследующая лекция была прочитана Катей Рипперт, членом Партии Социалистического Равенства (Sozialistische Gleichheitspartei), немецкой секции Международного Комитета Четвертого Интернационала (МКЧИ), в рамках Международной летней школы ПСР (США), которая проходила 2–9 августа 2025 года. Это вторая часть лекции, состоящей из трех частей, повествующая о Большом терроре в Советском Союзе в 1930-е годы. Первая часть, «Политический геноцид в СССР (1936-1940): Московские процессы и комиссия Дьюи», была опубликована 4 ноября.

МСВС также предлагает прочитать две главы из книги Вадима Роговина «Партия расстрелянных» в дополнение к этой лекции: главу 38 «Террор против зарубежных коммунистов» и главу 42 «Большевизм, сталинизм, троцкизм». Мы рекомендуем нашим читателям изучить эту книгу параллельно с лекцией.

В ближайшие недели МСВС опубликует все лекции, которые были прочитаны в рамках школы. 19 августа был опубликован вступительный доклад, подготовленный национальным председателем ПСР (США) Дэвидом Нортом, «Место расследования Безопасность и Четвертый Интернационал в истории троцкистского движения».

Вступление

Сталинистский политический геноцид 1930-х годов, о котором Фред Уильямс говорил в первой части этой лекции, также был направлен против Коммунистического Интернационала. В своей лекции я сосредоточусь на терроре в Коминтерне, который изначально создавался как революционная мировая партия. К 1923 году в нем уже насчитывалось более 50 секций, как указано в этом впечатляющем внутреннем списке [1].

В тот год Коминтерн возлагал все свои надежды на революцию в Германии, где была самая многочисленная Коммунистическая партия за пределами России.

На этой фотографии изображен Президиум Первого Конгресса Коминтерна в 1919 году.

В центре Ленин; крайний слева — Густав Клингер, русский большевик и лидер Автономной Социалистической Советской Республики Немцев Поволжья в 1918 году, второй слева — Гуго Эберлейн, один из основателей Коммунистической партии Германии (КПГ). Справа от Ленина — Фриц Платтен, давний коммунист и один из основателей партии в Швейцарии. Он организовал возвращение Ленина в Россию в 1917 году и спас ему жизнь в 1918 году, когда на автомобиль Ленина было совершено нападение в Петрограде.

Менее чем через 20 лет после того, как была сделана эта фотография, Клингер, Эберлейн и Платтен подверглись репрессиям во время сталинского Большого террора. Коминтерн как всемирная революционная организация находился в процессе уничтожения. Сторонники Левой оппозиции в различных национальных секциях уже были изгнаны или запуганы. К 1930-м годам Коминтерн превратился в инструмент советской дипломатической политики.

Согласно националистической программе сталинистской бюрократии, обобщенной в теории «социализма в отдельно взятой стране», в задачи Интернационала больше не входила подготовка и координация революций в других странах. Его роль сводилась к предотвращению империалистической интервенции против СССР, что было линией Кремля под диктовку Сталина.

Поражения рабочего класса за рубежом, одно за другим, изолировали и ослабляли Советский Союз. Приход Гитлера к власти в 1933 году стал кульминацией катастрофической политики Коминтерна.

Тысячи людей со всего мира эмигрировали в Советский Союз — рабочие, студенты, профессионалы, члены партии или просто энтузиасты и сторонники первого рабочего государства. Многие из них искали убежища в СССР, потому что на родине им угрожали политические преследования. В особенности это касалось немецких коммунистов после 1933 года.

В результате предательства двух немецких рабочих партий, КПГ и Социал-демократической партии (СДПГ), Гитлер пришел к власти и поставил себе цель уничтожить социалистическое движение в Германии и Европе. Тысячам коммунистов и социал-демократов, а также еврейским рабочим и интеллигенции пришлось бежать от нацистов. Теперь они принадлежали к числу так называемых «политэмигрантов».

Однако СССР, предполагаемое убежище, оказался ловушкой: во время Большого террора большое количество политэмигрантов и иностранных коммунистов в СССР были арестованы, оклеветаны как «иностранные шпионы» и расстреляны или сосланы. Едва ли возможно оценить масштабы кровавой бойни, просто взглянув на статистику, и до сих пор нет точных данных о количестве жертв из различных секций Коминтерна. Но я хочу привести вам несколько фактов:

• Самой многочисленной и влиятельной группой политэмигрантов были примерно 4600 немцев. Во время сталинистского террора около 3000 человек были репрессированы. К апрелю 1938 года 70 процентов немецких коммунистов, проживавших в СССР, уже были заключены в тюрьму.

• Жертвами Сталина стали около 600 австрийцев, среди которых были рабочие, а также члены Коммунистической партии и Шуцбунда, военизированного подразделения социал-демократов, которые бежали из Австрии после неудавшегося восстания против фашистского правительства в феврале 1934 года.

• Польская партия была распущена, и почти все ее руководство было убито. Двадцать пять из 26 ведущих польских деятелей Коминтерна погибли в Советском Союзе.

• Около 800 югославских коммунистов были убиты, в том числе все восемь ведущих деятелей Коминтерна и многие сторонники Левой оппозиции.

• Большинство политэмигрантов из Венгрии подверглись репрессиям. Десять из 16 членов первого ЦК Коммунистической партии Венгрии были убиты Сталиным.

• Около 600 болгарских коммунистов погибли во время сталинистского террора.

• Был арестован большой процент членов партии из стран Балтии. Семь из восьми латвийских и пять из шести эстонских руководящих работников Коминтерна подверглись репрессиям.

• Были арестованы сорок политических беженцев из Греции, среди которых были бывшие партийные лидеры, а также бывшие троцкисты. Двадцать семь человек были приговорены к смертной казни.

• Более 100 итальянских коммунистов было арестовано и большинство из них расстреляно.

• Многие китайские, корейские и японские коммунисты стали жертвами репрессий.

В то время несколько коммунистических партий в Европе были нелегальными и действовали полностью или частично в подполье, в том числе в Германии, Австрии, Венгрии, Болгарии, Югославии, Италии и Греции. Их члены были обвинены в «шпионаже» в ходе Большого террора и понесли наибольшие потери.

Начиная с того, что председатель Исполкома Коминтерна Григорий Зиновьев стал главной мишенью на первом Московском процессе в 1936 году, в последующие годы террора штат Коминтерна сократился примерно на 50 процентов. Один историк проанализировал судьбу 375 ведущих сотрудников Коминтерна, которые находились в Советском Союзе с 1936 года и, следовательно, могли стать потенциальными жертвами преследований. Более 40 процентов из них были арестованы [2].

Причины и цели чисток Коминтерна

Прежде чем я приведу несколько примеров, иллюстрирующих масштабы чисток во второй части моей лекции, я хочу обратиться к причинам и целям, стоящим за этими ужасающими преступлениями.

Как могло случиться, что сталинисты убили целое поколение членов Коминтерна?

Многие буржуазные историки пытались ответить на этот вопрос. Некоторые утверждают, что террор был логическим следствием тоталитарной природы самого Коминтерна или результатом паранойи, произвольного насилия и жажды крови диктатора Сталина.

Как всегда настаивало троцкистское движение и как подчеркивали некоторые серьезные историки в своих исследованиях, ключом к пониманию террора внутри Коминтерна был страх сталинского режима перед тем, что революционная оппозиция может бросить ему вызов.

В феврале 1937 года Сталин выразил свое глубокое презрение к Коминтерну в беседе с лидером Коминтерна Георгием Димитровым. Он сказал: «Вы все там, в Коминтерне, работаете на руку противника» [3].

Это замечание не было простой оговоркой. Это выражало враждебную позицию сталинистской бюрократии по отношению к этой организации, которая, несмотря на то, что уже давно перестала быть всемирной революционной партией, по-прежнему воплощала интернационализм в своей структуре, в составе своего персонала и, прежде всего, в глазах своих сторонников по всему миру. Эта традиция была занозой в боку Сталина в то время, когда он культивировал великорусский шовинизм.

Террор в Коминтерне был вызван националистической реакцией сталинизма на программу мировой революции, лежавшую в основе Третьего Интернационала.

Катастрофические результаты политики Коминтерна, такие как победа Гитлера в 1933 году, усилили изоляцию Советского Союза и дискредитировали Коминтерн среди масс трудящихся и молодежи по всему миру. Перед лицом этого кризиса чистки в Коминтерне были направлены на укрепление позиций сталинистского режима. Последний опасался, что международные поражения могут спровоцировать критику в его рядах и усилить троцкистскую оппозицию.

Как подчеркнул российский историк Вадим Роговин в своей книге Партия расстрелянных:

Свирепость расправ с зарубежными коммунистами объяснялась в значительной степени страхом Сталина перед возможностью возникновения неконтролируемых им социалистических революций в других странах, в результате чего центр революционного движения мог переместиться из Москвы, а само это движение попало бы под водительство IV Интернационала [4].

Роговин также указал на тот факт, что эмигранты имели лучший доступ к оппозиционной литературе, а некоторые читали книги Троцкого.

Сталинистский режим прибегал к массовому насилию, чтобы подавить любое потенциальное сопротивление внутри коммунистического движения и широких слоев населения.

Как объяснял немецкий историк Герман Вебер:

Все силы, которые из-за своих революционных традиций могли стать опасными для сталинизма, были уничтожены в ходе кровавой чистки. Целью было уничтожение кадров, которые в некоторых ситуациях (например, во время кризиса или войны) могли бы стать противовесом диктатуре Сталина. В этом смысле террор также был показателем слабости сталинистской системы. Власть должна была быть укреплена с помощью грубых расправ [5].

Первоначально аресты были направлены против Левой оппозиции и других бывших противников режима, но затем распространились на широкие слои сторонников Сталина, включая многих политэмигрантов. Этой всеобъемлющей «чисткой» Сталин стремился создать новый аппарат, лояльный его интересам и не критикующий их.

Насилие Сталина против любой реальной или потенциальной оппозиции не было результатом простой паранойи; оно было вызвано объективными противоречиями его режима, а также международными поражениями.

Народные фронты и террор в Коминтерне

В то время как советская тайная полиция, НКВД, арестовывала членов Коминтерна и политэмигрантов в Москве, коммунистические партии Испании, Франции и других стран создавали так называемые «антифашистские народные фронты». Это одновременное проявление политики Народных фронтов и Большого террора было названо некоторыми историками «великим парадоксом» [6].

На самом деле, однако, эти два события взаимосвязаны. После неудач предыдущих лет — в первую очередь политики КПГ в Германии, которая проложила путь Гитлеру, — сталинский режим перешел к открытому сотрудничеству с правящими классами западных держав, в частности, с Францией и Великобританией.

Согласно стратегии Народного фронта, принятой на Седьмом Всемирном конгрессе Коминтерна в 1935 году, коммунистические партии должны были вступать в союзы с буржуазными партиями и правительствами всякий раз, когда это служило целям сталинистской внешней политики. В этот период перед Коминтерном была поставлена задача подавлять революционные восстания в западноевропейских странах в обмен на дипломатические соглашения с соответствующими правительствами. Репрессии служили для того, чтобы заставить замолчать критиков и сохранить Народные фронты.

Дэвид Норт объясняет:

Поворот СССР к прямому сотрудничеству с международной буржуазией сопровождался усилением государственных репрессий в границах переродившегося рабочего государства. Внутренняя связь между этими параллельными процессами, как правило, игнорируется буржуазными историками, которые считают политически неудобным исследовать, почему расцвет Народных фронтов — когда сталинизм восхвалялся в салонах интеллектуальных законодателей мод, — совпал с массовым истреблением в СССР практически всех, кто играл ведущую роль в Октябрьской революции и Гражданской войне.

Кровавые чистки, начавшиеся с первого Московского процесса в августе 1936 года, были направлены не только на уничтожение всех тех, кто мог стать центром революционной оппозиции бюрократии, но и на то, чтобы продемонстрировать мировой буржуазии, что сталинистский режим безвозвратно порвал с наследием 1917 года. Реки крови теперь отделяли сталинизм от большевизма [7].

Кампания против троцкизма в Коминтерне

Показательным судебным процессам в Москве в 1936 году предшествовала усиленная кампания против «троцкизма», начатая Коминтерном после его Седьмого Всемирного конгресса. Положение политэмигрантов в СССР ухудшилось с начала 1930-х годов, когда были введены ограничения на предоставление убежища. Зимой 1935 года, параллельно с переходом к стратегии народного фронта, бюрократия Коминтерна усилила наблюдение за иностранными членами. Политэмигрантам пришлось пройти перерегистрацию, после чего последовали многочисленные ухудшения в личном положении и исключения из партии.

Журнал Коминтерна Коммунистический Интернационал сыграл значительную роль в кампании против «троцкизма» накануне террора.

В ноябре 1935 года представители различных секций Коминтерна собрались в Москве на редакционное совещание, посвященное опасности троцкизма, под председательством Пальмиро Тольятти, в то время ведущего члена итальянской Компартии и Коминтерна. Избегая в данном случае истеричной и стереотипной антитроцкистской пропаганды, рассчитанной на общественное потребление, члены Коминтерна относительно честно говорили о своей обеспокоенности тем, что троцкисты и их идеи могут закрепиться в их собственных рядах, а также среди молодежи и рабочего класса в целом.

Тольятти призвал к тому, чтобы вопрос о троцкизме рассматривался «более решительно», чем раньше, учитывая рост числа коммунистических партий. Он более подробно рассмотрел троцкистские и оппозиционные группы в Западной Европе и подчеркнул, что небольшой размер их организаций не имеет решающего значения. В то время как в Советском Союзе существовали «специальные органы», которые «разбирались» с троцкистами — он, очевидно, имеет в виду НКВД, — за границей ситуация была иной:

В капиталистических странах мы должны спорить, мы должны реагировать, мы должны изучать аргументы троцкистов, и мы должны понимать, какими путями и с помощью каких средств они могут влиять на новичков в рабочем движении и на левые элементы социал-демократии, и как мы можем преградить им путь к этим элементам и к рабочему движению в целом [8].

Тольятти указал на проблему, заключающуюся в том, что некоторые европейские рабочие рассматривали троцкизм как «просто еще одну тенденцию в рабочем движении», а рядовые члены организации «бессознательно» повторяли аргументы Троцкого. Особенно пагубной была позиция по отношению к Сталину. «Однажды в школе я спросил, что ученики знают о Сталине. И что же они знали? Совсем ничего! Это тоже задача для нас», — объяснил Тольятти.

В ходе обсуждения австрийский делегат согласился с тем, что «нам до сих пор совершенно не удавалось популяризировать значение Сталина среди рабочего класса Европы». Коминтерн не опубликовал ничего «в противовес брошюрам Троцкого, которые написаны блестяще в стилистическом и журналистском плане». Он утверждал: «Я считаю, что мы не должны недооценивать непосредственный эффект, который могут оказать книги Троцкого. Мы не можем ответить простыми резолюциями и тезисами».

За этим последовали материалы о троцкистском влиянии в других странах, включая Нидерланды, Швецию, Румынию, Югославию, Болгарию, Польшу, Францию, Грецию и Чехословакию. Голландский делегат предложил составить памфлет, который «популяризировал бы борьбу Ленина против Троцкого», потому что «троцкизм всегда пытается апеллировать к имени Ленина, — Ленин и Троцкий, два лидера русской революции».

Это указывало на основную проблему сталинистов: несмотря на обширные исторические фальсификации, проводившиеся с 1920-х годов, массы во всем мире по-прежнему ассоциировали Октябрьскую революцию с Лениным и Троцким, а не со Сталиным.

Это редакционное совещание иллюстрирует дилемму, с которой столкнулись функционеры Коминтерна. С одной стороны, им нужны были веские аргументы, чтобы опровергнуть троцкистов за границей, в то время как в СССР они могли подвергнуться преследованиям со стороны «специальных органов». С другой стороны, аргументы троцкистов основывались на различных объективных истинах — маргинальной роли Сталина и значении Троцкого в Октябрьской революции, социальном неравенстве в Советском Союзе и негативных последствиях политики народных фронтов. Сталинисты ответили на эту дилемму клеветой, фальсификациями, репрессиями и террором.

Масштабы террора в Коминтерне

Эта «река крови», отделяющая сталинизм от большевизма, нашла свое выражение в физическом уничтожении кадров Коминтерна в 1937 и 1938 годах, хотя формально он был распущен только в 1943 году.

Немецкая партия была главной мишенью репрессий. Поражение немецкого рабочего класса и победа Гитлера стали решающим ударом по мировой революции. Это подтвердило позицию Троцкого, который с самого начала предостерегал от пагубной линии «социал-фашизма» и боролся за правильную политику против нацистов — единый фронт коммунистических и социал-демократических рабочих. Позиции Сталина были явно ослаблены, отсюда и истерия против любого, кто высказывал критику, и, как правило, против всех членов КПГ, бежавших от Гитлера.

Репрессии против немецких коммунистов по обвинению в троцкизме были причудливым образом связаны с обвинениями в том, что они были фашистскими агентами. На самом деле именно сам Сталин способствовал нацистскому вторжению в 1941 году, обезглавив Красную Армию, заключив пакт с Гитлером и проигнорировав все предупреждения о неминуемом нападении.

Историк Герман Вебер изучил судьбы ведущих немецких коммунистических деятелей вплоть до 1945 года и пришел к выводу: 256 человек стали жертвами Гитлера и 208 — Сталина [9]. Если мы посмотрим на уровень высшего руководства, на Политбюро КПГ, то увидим, что Сталин убил больше членов и кандидатов, чем Гитлер.

Семь бывших членов или кандидатов Политбюро были убиты во время сталинистского террора: Эберлейн (1887–1941), немецкий делегат на Учредительном Конгрессе Коминтерна, был арестован в 1937 году и казнен в 1941 году. Лео Флиг (1893–1939), один из основателей КПГ, друг Розы Люксембург и Карла Либкнехта. В начале 1930-х годов он работал в Коминтерне в Москве, где жил в гостинце «Люкс» (Центральная). Он был арестован в 1938 году и расстрелян в марте 1939 года в возрасте 45 лет. Также репрессиям подверглись ярые сталинисты Герман Реммеле (1880–1939) и Хайнц Нейман (1902–1937), а также Фриц Шульте (1890–1943), Герман Шуберт (1886–1938) и Генрих Зюсскинд (1895–1937), австриец еврейского происхождения.

И можно добавить еще одну косвенную жертву: Эрнста Тельмана, лидера сталинизированной КПГ до его ареста нацистами в 1933 году, который провел в концлагерях следующие 11 лет. Сталин мог бы спасти его жизнь в ходе переговоров с немцами. Но в рамках пакта Гитлера-Сталина он решил этого не делать. В конце концов Тельман был казнен по приказу Гитлера в 1944 году.

Многие члены немецкой партии были арестованы в гостинице «Люкс». Когда-то знаменитый и престижный жилой комплекс Коминтерна в центре Москвы, гостиница превратилась в смертельную ловушку во время Большого террора. Эмигранты жили в постоянном страхе, каждую ночь дрожа от страха, что будут следующими, что в их дверь постучат агенты тайной полиции.

Аппарат Коминтерна был как исполнителем, так и жертвой террора. Учреждения Коминтерна тесно сотрудничали с тайной полицией и предоставляли подробную информацию о биографиях и политических позициях каждого члена организации.

Те чиновники, которые пережили чистки, часто были непосредственно причастны к преступлениям. Одним из примеров этого является немецкий сталинист Герберт Венер, который тоже жил в гостинице «Люкс» в разгар террора. Под своим партийным псевдонимом «Курт Функ» он донес в НКВД на немецких эмигрантов и членов КПГ, таких как Флиг и Эберлейн.

Венер направлял в Коминтерн отчеты о троцкистских группах за рубежом и предполагаемых троцкистах среди немецких эмигрантов. Его отчеты частично послужили основой для указа, изданного главой НКВД Николаем Ежовым в феврале 1937 года. Ежов отдал приказ о немедленном расследовании и аресте немецких троцкистов, внедрении в иностранные троцкистские группы и выявлении предполагаемых троцкистов среди немецких туристов и эмигрантов в СССР. Особое внимание уделялось наблюдению за осужденными немецкими троцкистами в трудовых лагерях [10].

После войны Венер, который нес ответственность за преследование многих политических беженцев, быстро поднялся в иерархии немецкой социал-демократии ФРГ. В 1960-х годах он стал министром и возглавлял фракцию СДПГ в парламенте до 1983 года. До самой своей смерти он хранил молчание по поводу своей собственной роли в сталинистских чистках.

Другие аппаратчики Коминтерна, пережившие Большой террор, также были замешаны в этих преступлениях. Например, Димитров, сменивший Зиновьева на посту лидера Коминтерна в период народных фронтов. Он был яростным и давним противником Левой оппозиции. Во время чисток Димитров способствовал преследованию польских коммунистических лидеров, заманив их в Советский Союз, где они были арестованы и казнены НКВД [11].

Немецкие партийные функционеры Вильгельм Пик и Вальтер Ульбрихт, которые после войны стали руководителями ГДР, восточногерманского сталинистского режима, занимали высокие посты в бюрократии Коминтерна во время Большого террора и способствовали ликвидации немецких коммунистов.

В 1937 году сталинистский режим подготовил еще один показательный процесс — на этот раз против самого Коминтерна. Следователи собрали материал о предполагаемом «антикоминтерновском блоке», в котором ветераны-функционеры, такие как венгр Бела Кун, обвинялись в вымышленном «правотроцкистском» заговоре внутри аппарата Коминтерна. Все они были казнены в последующие годы [12].

Этот антикоминтерновский процесс не состоялся, но даже без него чистки внутри Коминтерна достигли огромных масштабов. Однако Сталин постоянно требовал более жесткого подхода. «Троцкистов нужно выслеживать, расстреливать, уничтожать», — заявил он, согласно дневниковой записи Димитрова в ноябре 1937 года [13].

«Массовые операции» и поворот против советской национальной политики

Параллельно с публичными показательными Московскими процессами НКВД стал проводить тайные массовые операции, начав с так называемой «кулацкой операции» летом 1937 года. Массовые аресты потрясли всю страну.

Многие политэмигранты подвергались репрессиям в рамках «национальных операций» НКВД против различных национальностей и меньшинств в Советском Союзе, включая немцев, поляков, греков, латышей, эстонцев, румын и других.

Обвинение в «шпионаже» дополнялось другими обвинениями, такими как предполагаемое создание национальных повстанческих организаций. Обозначаемые как «грек», «немец» и т.д., — это были не только лица с соответствующим гражданством или этническим происхождением, но и все те, кого НКВД считал принадлежащими к соответствующей национальной группе или имевшими какие-то «зарубежные связи». По оценкам, было осуждено до 365 000 человек, примерно 80 процентов из них приговорены к смертной казни [14].

Эти операции ознаменовали окончательный и жестокий разрыв сталинистского режима с советской национальной политикой, проводившейся во времена Ленина. «Декларация прав народов России» была одним из первых декретов, изданных большевиками после прихода к власти. Среди прочего, эта ноябрьская декларация 1917 года провозгласила равенство и суверенитет различных народов России, право на самоопределение и свободное развитие национальных меньшинств и этнических групп. Принципиальное и стратегическое значение декларации состояло в том, чтобы укрепить интернационализм в борьбе со старым великодержавным шовинизмом царского режима, привлечь на свою сторону антиимпериалистические и национально-революционные движения и консолидировать революцию на периферии и среди ранее угнетенных меньшинств.

Но уже в 1922 году между Лениным и Сталиным возник ожесточенный спор по национальному вопросу, поскольку Сталин поддерживал великорусские шовинистические тенденции. В последующие годы сталинистское руководство постепенно подрывало национальную политику и, в конечном счете, отвергло ее. Еще до массовых арестов это уже подпитывало ксенофобию и возрождало великорусский национализм. Эмигрантов обвиняли в «шпионаже» и использовали в качестве козлов отпущения, чтобы отвлечь внимание от растущего недовольства социальными и экономическими проблемами в СССР [15].

В декабре 1937 года Политбюро приняло решение о ликвидации национальных территорий, а также школ и культурных учреждений национальных меньшинств на том основании, что они находились под влиянием предполагаемых «врагов народа».

Преследование греческих политических беженцев

В том же месяце началась «греческая операция». Греческие школы, театры, газеты и издательства в СССР были закрыты, а их сотрудники подверглись преследованиям. По официальным данным, более 11 000 человек было арестовано, а 9 450 расстреляно. По оценкам одного исследователя, число жертв было в два раза больше [16].

Почти все греческие политэмигранты, жившие в то время в Советском Союзе, в конечном счете, были арестованы. В Греции они подвергались преследованиям в соответствии с антикоммунистическими законами, и многие из них бежали из тюрьмы, а затем тайно переправились морем в СССР.

На фотографии вы можете увидеть пятерых рабочих в греческой тюрьме в начале 1930-х годов. За исключением одного, все они бежали в Советский Союз и были убиты во время террора. Некоторые из них были членами греческой Левой оппозиции. В СССР они работали на заводах до тех пор, пока не были арестованы, допрошены насчет их троцкистской деятельности и казнены органами НКВД.

Одним из них был Михалис Безентакос. Будучи рабочим в промышленном портовом городе Пирей, он вступил в троцкистскую организацию. Арестованный греческой полицией в 1931 году, он был приговорен к смертной казни, но смог бежать с помощью Коммунистической партии, совершив впечатляющий побег из тюрьмы в Афинах. Знаменитая песня о его мужественной истории до сих пор звучит на демонстрациях в Греции.

В Москве Безентакос взял псевдоним «Георгий Бендас», женился и работал на автомобильном заводе. Во время чисток он был арестован и казнен, оставив после себя жену и трехлетнюю дочь.

Сталинистская Коммунистическая партия Греции долгое время прославляла Безентакоса как героя рабочего класса, который сражался и погиб добровольцем в Гражданской войне в Испании. Слухи о его аресте в Советском Союзе отвергались как антикоммунистическая ложь. Дело Безентакоса является симптомом многолетнего сокрытия греческими сталинистами преследования греческих политических эмигрантов [17].

Правда скрывалась в течение многих лет. Документы из его дела в НКВД, опубликованные всего несколько лет назад, раскрыли его истинную судьбу. Следует подчеркнуть, что эти дела были псевдо-легальным фарсом без намека на надлежащую правовую процедуру. Результаты допросов и предполагаемые «признания» были сфальсифицированы или получены с помощью пыток. Безентакос был обвинен в шпионаже и казнен 11 апреля 1938 года.

Два десятилетия спустя, в 1950-х годах, он был реабилитирован, но его семья получила фальшивое свидетельство о смерти, в котором утверждалось, что он умер от болезни в 1942 году. Это было типично. Многие семьи не получали информации о реальных обстоятельствах смерти своих близких до самого распада Советского Союза.

Среди других греческих жертв были убежденные сталинисты и бывшие партийные лидеры, студенты и журналисты. В Греции в августе 1936 года, после подавления полицией массового забастовочного движения, к власти пришла антикоммунистическая диктатура Метаксаса. Поэтому, когда начались показательные процессы, греческие эмигранты, как и немецкие коммунисты, уже не могли вернуться домой. Многие обращались в Коминтерн с просьбой направить их в Испанию в качестве бойцов Интернациональных бригад, но большинству из них было отказано, и они были арестованы.

Чистка и закрытие кадровых школ

Годы террора также ознаменовались чистками и закрытием академических институтов и кадровых университетов, первоначально основанных после Гражданской войны в России для обучения иностранных и отечественных студентов и преподавателей. К ним относились Коммунистический университет национальных меньшинств Запада (КУНМЗ), Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ), Международная ленинская школа и Институт красной профессуры.

В 1920-х годах оппозиция пользовалась значительной поддержкой в университетах, в том числе среди иностранных студентов из Китая и Югославии. Даже в 1930-х годах иностранные студенты выражали сомнения и критику в отношении политики Сталина.

Молодой китайский студент Ма Юаньшэн (1906–1977) прочитал брошюру Троцкого, в которой критиковался Шестой Всемирный конгресс Коминтерна в 1928 году и сталинистское предательство в Китае. Он создал оппозиционную группу в Международной ленинской школе, которая была распущена только в 1930 году. Около 100 китайских студентов другого университета приняли участие в работе троцкистской группы. Ма Юаньшэн был арестован и отправлен в сибирскую ссылку на 25 лет. Вернувшись в Китай, он был снова заключен в тюрьму Мао как «старый троцкист» во время «культурной революции» [18].

Анте Цилига (1898–1992), один из основателей Коммунистической партии Югославии, работал преподавателем в Коммунистическом университете нацменьшинств Запада. Вместе с югославскими студентами он поддержал Левую оппозицию в 1929 году, но был осужден, уволен из кадровой школы и, в конце концов, арестован. После пяти лет тюремного заключения, международной кампании и голодовки он смог покинуть СССР в 1935 году, как раз перед началом Большого террора. Однако другие студенты были убиты тайной полицией, как, например, югославский коммунист и бывший лидер Коминтерна молодежи Воислав Вуйович (1897–1936), который поддерживал Объединенную оппозицию в 1920-х годах.

Массовые аресты иностранных коммунистов, студентов, ученых и деятели культуры

Волна массовых арестов захватила целый слой ученых, представителей интеллигенции, деятелей культуры, студентов и рабочих со всего мира. Я хочу привести несколько примеров:

Немецкий математик еврейского происхождения Фриц Нётер (1884-1941) бежал от нацистов в Советский Союз, где продолжил свои исследования в качестве профессора Томского университета. В 1937 году он был арестован. Письмо Альберта Эйнштейна советскому министру иностранных дел в его поддержку не спасло его. Нётер был отправлен в трудовой лагерь и казнен в 1941 году.

Другой жертвой стал молодой немецкий экономист Натан Штайнбергер (1910–2004). Он был приглашен учиться и работать в Институт сельскохозяйственных наук Коминтерна в Москве и эмигрировал в Советский Союз со своей женой Эдит в 1932 году. Как коммунист еврейского происхождения, он не мог вернуться в нацистскую Германию и, таким образом, оказался в ловушке, когда начался Большой террор. НКВД арестовало его в апреле 1937 года. Он провел почти десять лет в исправительно-трудовом лагере в Сибири. Его жена была арестована в 1941 году. Штайнбергеры выжили и после войны вернулись в Восточную Германию.

Несмотря на то, что Натан побывал в ГУЛАГе, он не был сломлен. Он проникся большой симпатией к деятельности троцкистов и несколько раз встречался с представителями МСВС для интервью и дискуссий. В интервью, данном в 1997 году в Берлине, он подчеркнул:

Именно потому, что я остался социалистом, я открытый противник сталинизма. Советский Союз распался не потому, что он был социалистическим государством, как постоянно утверждают антикоммунисты, а потому, что все социалистическое было уничтожено Сталиным. Он дискредитировал социализм самым отвратительным образом из всех возможных и внес решающий вклад в кризис рабочего движения, последовавший за распадом Советского Союза.

Известные деятели культуры, такие как немецкая актриса Карола Неер (1900–1942), также не избежали преследования НКВД. С 1926 года Неер тесно сотрудничала с драматургом Бертольтом Брехтом в Берлине, который написал несколько ролей специально для нее. После 1933 года она и ее муж Анатолий Беккер, коммунист из Бессарабии, эмигрировали в Советский Союз, где оба стали жертвами репрессий

Брехт не воспользовался своей международной репутацией, чтобы спасти ее. Немецкий троцкист Вальтер Хельд (1910–1942) резко критиковал Брехта за его молчание. В статье в троцкистской газете Unser Wort Хельд писал:

Самой печальной и позорной главой в этой кровавой трагедии является отношение официальной немецкой эмиграции к судьбе своих представителей, эмигрировавших в Советский Союз. [...] Вы, господин Брехт, знали Каролу Неер. Вы знаете, что она не была ни террористкой, ни шпионкой, а храбрым человеком и великой артисткой. Почему вы промолчали? [19]

Этот комментарий был написан в октябре 1938 года. Несколько лет спустя сам Хельд оказался в тюрьме НКВД в Москве. Хельд — его настоящее имя было Хайнц Эпе — бежал из Германии после поджога Рейхстага в Прагу, а затем в Осло. Он стал секретарем Троцкого и одним из организаторов его въезда в Норвегию. Гестапо разыскивало его как «ведущего функционера троцкистского движения».

После немецкого вторжения в Норвегию Хельд, в конце концов, попытался эмигрировать в США вместе со своей семьей. Однако поездка через Москву оказалась фатальной. В мае 1941 года его арестовало НКВД, когда он находился в поезде. Он был приговорен к смертной казни за «контрреволюционную троцкистскую деятельность» и расстрелян в 1942 году в возрасте 31 года. Его жена умерла в тюрьме.

Одним из сокамерников Хельда в Москве был польский социалист Хенрик Эрлих, лидер еврейского Бунда. В конце концов, он и еще один лидер Бунда были убиты сотрудниками НКВД в 1940-х годах.

Как показывают дела Хельда и лидеров Бунда, преследование не прекратилось после 1938 года. В период действия пакта Гитлера-Сталина (Молотова-Риббентропа) 1939–1941 годов сталинский режим передал Гестапо, по меньшей мере, 350 немецких и австрийских эмигрантов. Хотя в предыдущие годы тоже имели место высылки в Германию, на этот раз среди них было больше евреев и коммунистов, — многие были высланы прямо из ГУЛАГа [20].

Например, Маргарет Бубер-Нейман, жена убитого члена Политбюро немецкой партии Хайнца Неймана. В 1940 году она была экстрадирована из трудового лагеря в Казахстане в Германию, где ее немедленно отправили в концентрационный лагерь Равенсбрюк еще на пять лет.

Значимый рассказ немецкого политического эмигранта о событиях и атмосфере в Советском Союзе можно найти в мемуарах Вольфганга Леонгарда (1921–2014), который позже порвал со сталинизмом. Его мать была арестована во время Большого террора; он сам в молодости также стал свидетелем чисток.

В одной из глав своих мемуаров Леонгард вспоминает гибель Троцкого в 1940 году как важный момент. 24 августа советские газеты кратко сообщили, что Троцкий скончался в Мексике после нападения кого-то из своего окружения. Правда назвала Троцкого «международным шпионом и убийцей».

В тот же вечер у Леонгарда был разговор с бывшим членом Шуцбунда, работавшим на советском заводе. «Был ли это действительно его приверженец?» — спросил он, высказав те же сомнения, которые испытывал Леонгард. По дороге они увидели плакаты, посвященные фестивалю в Парке культуры. Мужчина добавил: «Знаешь, что говорят наши рабочие? Что будто бы народное гулянье устроено по случаю смерти Троцкого». Леонгард промолчал — говорить о Троцком все еще было опасно. Тем не менее он счел поразительным, что спустя тринадцать лет после изгнания Троцкого некоторые рабочие все еще отвергали официальную версию и верили, что Сталин способен праздновать убийство этого революционера [21].

В 1942 году Леонгард учился в школе имени Коминтерна под Уфой. Он вспоминает, что у студентов никогда не было доступа к трудам Троцкого. Семинар по троцкизму ограничивался гневными обвинениями. Оглядываясь назад, Леонгард понимал, что это делалось намеренно: сталинистское руководство не видело опасности в том, что студенты читают фашистские или буржуазные тексты, но опасалось, что марксистская критика сталинизма, подобная критике Троцкого, может серьезно подорвать их мировоззрение и повлиять на студентов.

Подавление революции в Европе и преследование троцкистов после Второй мировой войны

В конце Второй мировой войны Леонгард стал частью «группы Ульбрихта», состоявшей из ряда ведущих немецких сталинистов во главе с Вальтером Ульбрихтом, которые были отправлены из Москвы в Восточную Германию в 1945 году. Там они распустили стихийно образовавшиеся антифашистские и фабричные комитеты. Как прокомментировал Леонгард, этот роспуск был «ничем иным, как удушением первых зачатков возможного могущественного, самостоятельного антифашистского и социалистического движения» [22].

После войны сталинисты продолжили свою программу предотвращения революций в Европе и подавляли троцкистское движение жестокими методами.

В 1947 году молодой австрийский троцкист и боец сопротивления Карл Фишер (1918–1963), переживший заключение в Бухенвальде, был похищен сотрудниками НКВД и депортирован в ГУЛАГ. Он был одним из авторов троцкистской декларации коммунистов-интернационалистов из лагеря Бухенвальд.

В 1948 году немецкий рабочий-троцкист Оскар Хиппе (1900–1990) был арестован органами НКВД в Восточной Германии и заключен в тюрьму на семь лет.

В 1953 году немецко-чешский троцкист и бывший секретарь Троцкого в Принкипо Вольфганг Залус (1909–1953) был отравлен агентом ГПУ в Мюнхене.

Во Франции, Италии и Греции, где коммунистические партии возглавляли массовые движения сопротивления нацистским оккупантам, именно их сталинистское руководство сыграло ключевую роль в предотвращении революционных потрясений в конце войны. В Греции троцкисты были убиты. Контрреволюционная политика Сталина привела в 1949 году к победе греческих буржуазных сил в Гражданской войне.

В последующие годы компартии пытались скрывать убийства своих членов во время Большого террора, — в Греции сталинистская КПГ открыто оправдывает Московские судебные процессы вплоть до настоящего времени.

Заключение

В заключение я хочу вернуться к началу этой лекции. Ориентация сталинистской бюрократии против программы мировой революции привела к уничтожению целого «поколения Коминтерна». Этот массовый террор был направлен на подавление и предотвращение любой серьезной политической оппозиции сталинскому режиму внутри Советского Союза и за его пределами.

Эти преступления имели огромное глобальное значение. Коммунистические партии и Левая оппозиция по всему миру потеряли значительную часть своего руководства, что было особенно опустошительным для стран, находившихся под фашистским и авторитарным правлением. Самое главное, террор нанес серьезнейший удар по сознанию миллионов левонастроенных рабочих, которые были потрясены и сбиты с толку этими событиями.

Учитывая этот кровавый конец Третьего Интернационала, основание нового Интернационала — Четвертого Интернационала — в 1938 году, в разгар Большого террора, было вопросом жизни и смерти для международного рабочего класса. Несмотря на усилия Сталина исказить или уничтожить все, что осталось от Октябрьской революции, Троцкий организовал Всемирную марксистскую партию для продолжения борьбы за социализм. Поражение и предательство революции в Испании в следующем году, о которых Алехандро Лопес расскажет в следующей лекции, показали, насколько своевременным было основание Четвертого Интернационала.

Примечания:

[1] Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), фонд 495, опись 18, дело 213, лист 6–7. Этот документ доступен онлайн.

[2] Peter Huber, “Das Führungskorps der Komintern. Ein Soziobiographischer Querschnitt”, in: Michael Buckmiller/Klaus Meschkat (eds.), Biographisches Handbuch zur Geschichte der Kommunistischen Internationale, Berlin: Akademie 2007, pp. 231–240.

[3] The Diary of Georgi Dimitrov 1933–1949, ed. by Ivo Banac, New Haven/London: Yale University Press 2003, p. 52.

[4] Вадим Роговин, Партия расстрелянных, глава 38. URL: https://trst.narod.ru/rogovin/t5/xxxviii.htm.

[5] Hermann Weber, “Einleitung”, in: Hermann Weber and Ulrich Mählert (eds.), Terror. Stalinistische Parteisäuberungen 1936–1953, Paderborn: Schöningh 2001, p. 17. Все неанглийские цитаты переведены автором данной статьи.

[6] Kevin McDermott/Jeremy Agnew, The Comintern. A History of International Communism from Lenin to Stalin, Basingstoke: Macmillan 1996, pp. 142–143.

[7] David North, Introduction to: Leon Trotsky, The Revolution Betrayed, Oak Park: Mehring Books 1990. URL: https://www.wsws.org/en/special/library/revolution-betrayed/introduction-david-north.html.

[8] РГАСПИ ф. 496, оп. 1, д. 2, л. 29–96.

[9] Hermann Weber, “Zum Verhältnis von Komintern, Sowjetstaat und KPD. Eine historische Einführung”, in: Weber et al, Russland, Deutschland, Komintern. I. Überblicke, Analysen, Diskussionen, Berlin/Boston: De Gruyter 2014, p. 113.

[10] Reinhard Müller, “Denunziation und Terror: Herbert Wehner im Moskauer Exil”, in: Jürgen Zarusky (ed.), Stalin und die Deutschen. Neue Beiträge der Forschung, München: Oldenbourg 2006, pp. 46–47.

[11] William J. Chase, Enemies within the Gates? The Comintern and the Stalinist Repression, 1934–1939, New Haven/London: Yale University Press 2001, pp. 274–275.

[12] Reinhard Müller, “Der Antikomintern-Block — Prozeßstruktur und Opferperspektive”, in: UTOPIE kreativ 81/82 (July/August 1997), pp. 82–95.

[13] The Diary of Georgi Dimitrov, p. 67.

[14] Marc Junge, Bolschewistische Ordnung in Georgien. Der Große Terror in einer kleinen kaukasischen Republik, Berlin/Boston: De Gruyter 2015, p. 34.

[15] По поводу конфликта в 1922 году см.: Вадим Роговин, Была ли альтернатива? (Троцкизм: взгляд через годы), глава 9. URL: https://trst.narod.ru/rogovin/t1/ix.htm.

[16] Доклад Комиссии ЦК КПСС 9.2.1956, в «Греческая операция: история репрессий против греков в СССР», Санкт-Петербург: «Алетейя», 2006, с. 396.

[17] Nikos Papadatos, “O Bezentakos mas afise gia.” Oi diokseis ton Ellinon kommouniston stin ESSD 1937–1938, Athens: Kapsimi 2021; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 10035, оп. 1, д. P-54560 (досье НКВД на Георгия Бендаса).

[18] Alexander Pantsov/Daria Spichak, “New Light from the Russian Archives. Chinese Stalinists and Trotskyists at the International Lenin School in Moscow, 1926–1938”, in: Twentieth Century China 33 (2008), pp. 38–41; Китайские революционеры в Советской России (1920–1930-е годы), Москва, 2018, p. 243; Chinese Wikipedia (accessed 29.7.2025).

[19] Walter Held, “Stalins deutsche Opfer und die Volksfront”, in: Unser Wort (Nr. 4/5, October 1938), pp. 7–8, quoted in: Michael Rohrwasser, Der Stalinismus und die Renegaten. Die Literatur der Exkommunisten, Stuttgart: Metzler 1991, p. 163.

[20] Hans Schafranek/Natalia Musienko, “The Fictitious ‘Hitler-Jugend Conspiracy’ of the Moscow NKVD”, in: Barry McLoughlin/Kevin McDermott (eds.), Stalin’s Terror. High Politics and Mass Repression in the Soviet Union, London: Palgrave 2003, p. 219.

[21] Вольфганг Леонгард, Революция отвергает своих детей, c. 82. URL: https://vtoraya-literatura.com/pdf/leongard_revolyutsiya_otvergaet_svoikh_detej_1984__ocr.pdf. Wolfgang Leonhard, Child of the revolution, Chicago: Henry Regnery Co. 1958, pp. 94–95.

[22] Там же, с. 401.