Тетради Верхне-Уральского политического изолятора. 1932–1933, под редакцией Алексея Гусева, А.В. Резника, А.А. Фокина, В.В. Шабалина, М.: Тровант, 2022, 476 страниц. Если не указано иное, все ссылки на страницы относятся к данной книге.
В 2022 году документы советской Левой оппозиции, найденные в 2018 году в тюрьме в Челябинской области, наконец-то были опубликованы на русском языке небольшим тиражом в 100 экземпляров. Эта книга является одним из самых важных изданий политических документов за последние десятилетия.
Впервые опубликованные спустя 90 лет после их написания, эти документы являются неопровержимым подтверждением оправданности борьбы троцкистского движения против сталинизма и за историческую правду, которая длится уже целое столетие. В своем анализе и предлагаемой перспективе они также убедительно демонстрируют историческую преемственность троцкизма, которая сегодня воплощена в Международном Комитете Четвертого Интернационала.
Книга состоит из трех частей. Первая и самая важная часть книги представляет собой основную часть рукописи «Кризис революции и задачи пролетариата» — важнейшего программного документа 1932 года, написанного в тюрьме группой ортодоксально-троцкистского большинства левых оппозиционеров, находившихся в политизоляторе. Вторая часть включает в себя протоколы дебатов между заключенными оппозиционерами, а также заявления и статьи, которые были опубликованы в выпусках их тюремного журнала «Большевик-ленинец». Третья, самая короткая, часть включает в себя списки книг и журналов, которые заключенные заказывали у тюремной администрации.
В рамках данного обзора невозможно дать всестороннюю оценку документам. Комментируя обнаружение этих документов в 2018 году, Мировой Социалистический Веб Сайт подробно рассмотрел документ об угрозе фашизма в Германии. В этом обзоре основное внимание будет уделено разъяснению исторического значения этих документов и рассмотрению важнейшего из них — 150-страничного документа «Кризис революции и задачи пролетариата».
Исторический контекст: Троцкистское движение в тюрьмах и ссылках
Для того чтобы понять содержание и значение этих документов, необходимо вкратце рассмотреть исторический контекст, в котором они были написаны. 1932–1933 годы стали одним из самых трудных периодов в истории троцкистского движения и международного рабочего класса. Они ознаменовали окончательный крах Коммунистического Интернационала, который был основан в 1919 году в качестве мировой партии социалистической революции, и его превращения в орудие контрреволюционной бюрократии Советского Союза. В январе 1933 года Гитлер смог прийти к власти в Германии после того, как Коминтерн саботировал борьбу 6 миллионов социалистически и коммунистически настроенных рабочих против угрозы фашизма, не дав им сформировать единый фронт. Лев Троцкий отреагировал на это историческое поражение призывом к созданию Четвертого Интернационала.
В Советском Союзе сталинизация Коммунистического Интернационала и Всесоюзной коммунистической партии нашла свое наиболее острое выражение во всё более жестоких репрессиях против троцкистов, которые вплоть до 1933 года боролись за кардинальную реформу партии. После исключения оппозиции из Коммунистической партии, произошедшего вслед за поражением китайской революции в 1927 году, наиболее активные оппозиционеры были заключены в тюрьму либо сосланы. Хотя непосредственные убийства всё ещё были редкостью, уже в 1929 году Бюллетень оппозиции пришел к выводу, что целью бюрократии является не что иное, как «физическое истребление большевиков-ленинцев». [1]
Это не было преувеличением. Места ссылки были выбраны с намерением создать условия, при которых оппозиционеры могли тяжело заболеть и в конечном итоге умереть. Лев Троцкий и его жена, а также многие из его ближайших политических союзников, включая Христиана Раковского, были отправлены в отдаленные места Советского Союза, для которых, как известно, были характерны регулярные эпидемии холеры и малярии; впоследствии они тяжело заболели. Многие оппозиционеры страдали туберкулезом и были лишены медицинской помощи. В результате чего несколько из них погибли, в том числе младшая дочь Троцкого Нина, ушедшая из жизни в 1928 году.
В 1930–1931 годах всё больше и больше оппозиционеров отправляли в так называемые «политические изоляторы». Самым крупным из них являлась тюрьма в городе Верхнеуральск Челябинской области, где и были найдены рассматриваемые документы. К 1931 году в ней оказалось более 200 троцкистов. Анте Цилига, югославский коммунист, который в те годы был заключен в тюрьму как оппозиционер, вспоминал, что, несмотря на строгие ограничения в общении, троцкистам удавалось получать брошюры и письма от Троцкого и Раковского и даже общаться с оппозицией, находившейся за границей. Политическая жизнь в тюрьме, отмечал Цилига, сделала ее «университетом социальных и политических наук», «единственным независимым университетом в СССР». [2] Во время прогулок проводились дебаты и политические собрания, по крайней мере часть которых была зафиксирована в письменной форме. Кроме того, различными политическими течениями внутри оппозиции издавалось несколько журналов. Документы, написанные и скопированные от руки, часто трудно поддающиеся расшифровке, сохранились, будучи спрятанными под досками пола.
Оппозиция была занята проработкой наиболее фундаментальных политических, исторических и теоретических вопросов, стоявших перед международным рабочим движением в условиях острого политического кризиса. После поражения всеобщей забастовки в Великобритании в 1926 году и китайской революции в 1927 году мир оказался охвачен Великой депрессией, а в Германии набирало силу нацистское движение. В Советском Союзе сталинистская бюрократия в 1928 году приступила к осуществлению первого пятилетнего плана, начав реализацию программы форсированной индустриализации и принудительной коллективизации крестьянских хозяйств, что привело к тому, что к 1931–1932 годам в советской деревне сложились условия, подобные гражданской войне.
В своем предисловии к книге российский историк Алексей Гусев, преподающий в Московском государственном университете (МГУ), крупнейшем и одном из самых престижных высших учебных заведений страны, почти ничего не упоминает из этого контекста, что делает документы практически непонятными [для неподготовленного читателя]. Вместо этого он компонует отдельные исторические факты таким образом, чтобы свести к минимуму политическое значение и программу троцкистского движения тех лет. Такой подход не случаен. Как и два других редактора (Резник и Фокин), Гусев принадлежит к паблоистскому течению, которое, появившись в послевоенный период, отвергло программу и преемственность троцкизма. Это антитроцкистское политическое мировоззрение явно повлияло на то, каким образом редакторы решили преподнести документы читателю.
Так, Гусев пишет, что в 1929–1930 годах капитулировало «большинство» членов Левой оппозиции и 10 из 13 ее лидеров, подписавших Платформу оппозиции в 1927 году. Во-первых, следует отметить, что нет никаких документальных свидетельств, подтверждающих, что «большинство» оппозиции капитулировало. Напротив, есть основания полагать, что в 1928–1930 годах, в частности, наблюдался значительный рост оппозиции, прежде всего среди молодых рабочих, тысячи из которых были отправлены в ссылку и заключены в тюрьмы почти сразу после начала своей оппозиционной деятельности. [3]
Во-вторых, хотя верно, что в 1928–1929 годах капитулировала значительная часть старого руководства оппозиции, политическая активность Троцкого и его борьба за разъяснения ситуации привели к тому, что к 1930–1931 годам Левая оппозиция превратилась в политически консолидированную международную тенденцию с твердым руководством во главе. Важнейшим документом этой борьбы стала Критика программы Коммунистического Интернационала, написанная Троцким в 1928 году в связи с VI Конгрессом Коминтерна. В этой работе Троцкий обрисовал уроки предыдущих пяти лет борьбы против сталинизма и развил всестороннюю критику международных и внутренних последствий реакционной националистической программы «социализма в одной стране». Документ начинался словами:
В нашу эпоху, которая есть эпоха империализма, то есть мирового хозяйства и мировой политики, руководимых финансовым капиталом, ни одна национальная коммунистическая партия не может строить свою программу, исходя только или преимущественно из условий и тенденций национального развития. Это относится целиком и к партии, владеющей властью в пределах СССР… Революционная партия пролетариата может опираться только на интернациональную программу, отвечающую характеру нынешней эпохи, как эпохи завершения и крушения капитализма… В нынешнюю эпоху в неизмеримо большей степени, чем в прошлую, национальная ориентировка пролетариата должна вытекать, только и может вытекать из мировой ориентировки, а не наоборот. В этом состоит основное и исходное различие коммунистического интернационализма от всех разновидностей национал-социализма. [4]
В Северной Америке и Китае сторонники Левой оппозиции теперь, после критики программы Коминтерна Троцким, приступили к формированию организованных течений. В Советском Союзе этот документ послужил основой для политической консолидации оппозиции в условиях капитуляций многих ее старых лидеров, в том числе Евгения Преображенского, Ивара Смилги, а также Александра Белобородова. Троцкий, хотя и был возмущен капитуляциями, воспринимал это как часть объективного процесса политического размежевания.
Комментируя капитуляцию Преображенского, Радека и Смилги в 1929 году, Троцкий подчеркивал, что еще до того, как они покинули ряды оппозиции, они отвергли перспективу перманентной революции и независимую роль пролетарской партии в китайской революции 1925–1927 годов, о чем Гусев даже не упоминает в своем предисловии. Как отмечал Троцкий, все трое ранее отстаивали подчинение Коммунистической партии Китая буржуазно-националистической партии Гоминьдан во время китайской революции: «Замечательное дело: все те в рядах оппозиции, которые отстаивали закабаление компартии Гоминдану, оказались капитулянтами».
Предвидя аргументы паблоистов вроде Гусева, которые интерпретируют капитуляции как признак слабости оппозиции, Троцкий продолжал:
Отречения оппозиционеров, поддерживающих троицу, являются сейчас, конечно, выигрышной картой в руках аппарата. Аппаратчики, болтуны и уличные зеваки говорят о «распаде троцкистской оппозиции». Ярославский пишет о «сумерках» троцкизма. [5]
Троцкий с презрением отверг утверждения о развале оппозиции, и история подтвердила его оценку. Международная левая оппозиция в 1938 году учредила Четвертый Интернационал — об этом факте Гусев не упоминает. Опубликованные сейчас документы являются неопровержимым доказательством того, что советское троцкистское движение было в состоянии продолжать свою политическую борьбу на высочайшем теоретическом уровне даже в самых трудных условиях. Факт того, что Гусев, представляя эти исторические документы, возрождает старый сталинистский нарратив о якобы крахе оппозиции, можно интерпретировать только как попытку нейтрализовать политическое влияние этих документов. Но для любого честного читателя документы говорят сами за себя.
«Кризис революции и задачи пролетариата», 1932 г.
Важнейшим документом книги является работа «Кризис революции и задачи пролетариата», которая была завершена к июлю 1932 года. Она была написана в качестве важнейшего программного заявления советского троцкистского движения, призванного сориентировать работу оппозиции на предстоящий период и подвести итоги первого десятилетия борьбы. В нем были тщательно разработаны основные положения более короткого документа 1930 года, также озаглавленного «Кризис революции», который был известен Троцкому и по частям опубликован в Бюллетене оппозиции.
Рукопись состоит из 11 частей. Она начинается с обсуждения «стратегической линии пролетарской революции» и защиты перспективы перманентной революции. Далее следует анализ развития «классовых отношений в СССР», международной обстановки и предательств Коммунистического Интернационала. Затем рассматривается советская экономика в период первой пятилетки и ситуация, с которой столкнулись советский рабочий класс и крестьянство. В заключительных частях рукописи развивается анализ советского бонапартизма, начатого Троцким в 1930 году, обсуждается состояние партии, тактика и программные предложения большевиков-ленинцев. Из 11 разделов были найдены и опубликованы только 9 [отсутствуют 2 и 8 разделы]; приложение также отсутствует. Несмотря на это, мы говорим о документе размером с книгу, насчитывающем более 150 печатных страниц убористым шрифтом, который, по-видимому, является одним из самых важных документов в истории социалистического движения.
Чтобы дать представление о теоретическом уровне и политической направленности этой работы, уместно привести несколько сравнительно длинных цитат из ее ключевых разделов. Документ начинается с утверждения, что Октябрьская революция основывалась на принятии Лениным теории перманентной революции.
В Октябрьском перевороте [в первые годы советской власти в отношении Октябрьской революции зачастую употреблялся синоним «переворот»; «революция» от лат. revolutio — «переворот»] демократическая революция переплелась непосредственно с первой стадией социалистической революции. Выработанная Лениным на 8-ом съезде [в марте 1919 года] программа большевистской партии рассматривает октябрьский переворот как первый этап мировой революции, от которой он неотделим. В этом положении нашей программы нашел свое выражение основной принцип перманентной революции… Ленин неустанно повторял, что «наше спасение от всех этих трудностей во всеевропейской революции», и что «мы далеки от того, чтобы закончить даже переходный период от капитализма к социализму. Мы никогда не обольщаем себя надеждой на то, что мы сможем закончить его без помощи международного пролетариата» (Ленин). Этими ленинскими положениями, составляющими основу теории перманентной революции, определяется стратегическая линия марксизма-большевизма. Ей противостоит теория социализма в одной стране, дающая национальное освящение совершенной революции, отрывающая ее от международной революции и являющаяся стратегической основой национал-социализма (стр. 24).
Целая глава (в разделе I) посвящена анализу корней «национал-социализма» сталинской фракции в истории большевистской партии и развитии революции. Эта «новая разновидность национал-социализма в России», объясняют авторы, имеет свои идейные истоки в правом большевизме [правом крыле большевистской партии], который
... решительно выступил против захвата власти пролетариатом и ограничивал нашу революцию буржуазно-демократическими рамками. В 1917 году в период февраля-марта все без исключения теперешние эпигоны, а после приезда Ленина — Каменев, Рыков, затем Зиновьев и другие правые большевики вели неустанно борьбу против Ленина, окончательно скатившись при этом на позицию левого крыла радикальной мелкобуржуазной демократии, что заставило Ленина даже поставить вопрос: «Место ли правому большевизму в нашей партии?» (Ленин, Ленинский сборник, № 11; стр. 29–30 в книге).
В документе «сталинский центризм» и его «национал-социализм» признаются «идеологическими преемниками правого большевизма». Далее документ гласит:
… Ленинская же оппозиция является единственным представителем позиции пролетариата. В тяжелых условиях она продолжает отстаивать стратегическую линию марксизма-большевизма против национал-социализма, и каждый шаг нашей революции она рассматривает под углом зрения развития международной революции, связывая с ней и только с ней свой основной исторический расчет (стр. 37).
Этот анализ согласуется не только с основными работами Троцкого по истории большевистской партии и революции, включая Уроки Октября, его автобиографию (Моя жизнь), его Историю русской революции и его биографию Сталина. Он также имеет много общего с анализом различных тенденций внутри большевистской партии, разработанным Международным Комитетом после 1991 года. В своей лекции 2001 года «К вопросу о переосмыслении места Троцкого в истории XX столетия» председатель редакционной коллегии МСВС и Партии Социалистического Равенства в США Дэвид Норт пояснял, что взгляд Троцкого на перманентную революцию ознаменовал собой «важный теоретический прорыв». В отличие от меньшевиков и большевиков, Троцкий предлагал «рассматривать революцию современной эпохи как всемирно-исторический в своей сущности процесс социального перехода от классового общества, политически связанного с национальными государствами, к бесклассовому обществу, развивающемуся на основе глобально интегрированной экономики и объединенного в международном масштабе человечества». Однако внутри большевистской партии развивались противоположные «националистические и мелкобуржуазно-демократические» тенденции, будучи отражением «смешения национально-демократических и социалистических тенденций» в революции. [6]
Эти тенденции лежали в основе сопротивления правых большевиков захвату власти в 1917 году, которое Троцкий подробно проанализировал в своих Уроках Октября 1924 года.
В период, предшествовавший революционным событиям 1917 года, Ленин высказывался против теории перманентной революции. Хотя он выступал против сотрудничества с либеральной буржуазией, он всё же воспринимал грядущую революцию как, по сути, буржуазно-демократическую и не рассматривал возможность для рабочего класса в одиночку захватить власть в такой экономически отсталой стране, как Россия. Однако, основываясь на анализе империализма, проделанного во время Первой мировой войны, к апрелю 1917 года Ленин в своих Апрельских тезисах перешел на точку зрения Троцкого относительно динамики революционного процесса. Этот поворот Ленина лег в основу его решительной борьбы против вышеупомянутого национально ориентированного, мелкобуржуазно-демократического крыла в партийном руководстве. Важнейшей частью этой борьбы и переориентации большевистской партии стало принятие Троцкого и его сторонников из так называемого Межрайонного комитета (межрайонцы) в большевистскую партию летом 1917 года и немедленное возвышение Троцкого до статуса одного из руководителей большевиков.
Во время захвата власти и Гражданской войны политический союз между Лениным и Троцким обеспечил выживание революции и ее распространение на значительную часть бывшей Российской империи. Но в условиях того, что революция не распространилась на международном уровне, националистические тенденции внутри большевистской партии значительно усилились в начале 1920-х годов, особенно после смерти Ленина в январе 1924 года. Они стали политическим рычагом для узурпации государственной власти бюрократией и ее националистической реакции на Октябрьскую революцию.
Советские троцкисты внимательно проанализировали последствия этого процесса для развития Коммунистического Интернационала. В документе предательства международной революции в Китае, Индии и Англии объясняются как следствие отказа от стратегии мировой революции Ленина и Троцкого.
Всемирно-историческое значение 3 Интернационала состоит в том, что он начал претворять в жизнь диктатуру пролетариата — лозунг, который, по словам Ленина, «подвел итог вековому развитию социализма и рабочего движения». В борьбе за этот основной лозунг — Коммунистический Интернационал под руководством Ленина опирался в своей стратегии на марксову теорию перманентной революции, которая пролетарскую революцию в отдельных странах рассматривает как звенья развивающейся мировой революции, а последнюю как единый процесс, вытекающий из условий развития всего мирового хозяйства. Созданная эпигонами в 1924–1925 гг. теория социализма в одной стране игнорирует и отрицает эти два главных положения марксизма (стр. 155).
В нескольких главах подробно рассматривается развитие советского хозяйства в годы первой пятилетки. Особенно поразительной в этом документе является высокая степень политического понимания оппозицией того, что она собой представляла. Раздел, посвященный тактике оппозиции, начинается с краткого изложения ее исторических истоков и развития:
Ленинская оппозиция есть прежде всего международное течение. Ее возникновение и развитие коренится в глубоких изменениях всей международной обстановки, наступивших вслед за поражением первой волны европейской революции в 1921–23 гг. Так называемая стабилизация капитализма принесла с собой укрепление позиций социал-реформизма в рабочем классе, упадок мирового коммунистического движения и усиление в его рядах правоцентристских элементов. Левое ленинское крыло Коминтерна терпело ряд поражений, пока наконец не было формально поставлено вне рядов Коммунистического Интернационала [в конце 1927 года]. Разгром левого крыла коммунизма явился завершением происшедшего сдвига в мировых отношениях. Однако этот разгром не привел к ликвидации оппозиционного движения. Противоречия мирового хозяйства неуклонно подтачивали «стабилизацию», вызывая частичные подъемы пролетарской классовой борьбы, на волне которых левое крыло вновь усиливалось и получало новые живительные источники. Современная эпоха таит в себе величайшие революционные возможности (стр. 120).
Основываясь на этой интернациональной ориентации, ортодоксально-троцкистское большинство дало объективную оценку различным политическим течениям, сложившимся внутри Левой оппозиции в предшествующий период. Одно из таких течений обозначено как «левоцентристское». Сначала его представляли Григорий Зиновьев и Лев Каменев, которые с 1926 года по начало 1928 года образовали блок с троцкистской оппозицией, а затем Евгений Преображенский, Ивар Смилга и Карл Радек, которые капитулировали в 1929 году.
Оппозиция утверждает, что в основе их капитуляции перед сталинизмом лежало приспособление к национальной ориентации бюрократии. Они «рассматривали теорию социализма в одной стране не как стратегическую основу центризма [на тот момент сталинская фракция определялась как центристская], которая тесно связана с его международной и внутренней политикой». Вместо этого «все свои разногласия со сталинской бюрократией лево-центристы видят лишь в методах проведения данной экономической политики сталинизма и в вопросах режима — игнорируя тот факт, что как методы политики, так и вопросы режима не являются самодовлеющими, они целиком связаны со стратегической линией сталинизма, из нее вытекают и образуют неразрывную составную часть самой сталинской политики» (стр. 155–156, курсив в оригинале).
Второй тенденцией меньшинства были «демократические централисты» (децисты). Сформировавшись во время Гражданской войны в качестве ультралевой оппозиции партийному руководству во главе с Лениным и Троцким, «демократические централисты» с самого начала стали выступать с критикой бюрократизации советского государства. Однако они делали это, в отличие от Ленина и Троцкого, с мелкобуржуазно-радикальной и национальной точки зрения, предвосхитив концепции, характеризующие Советский Союз как «государственно-капиталистическое» общество, которые были взяты на вооружение в 1930-е годы более широкими слоями радикальной интеллигенции. В 1923 году децисты вступили в блок с троцкистами, образовав Левую оппозицию. Тем не менее принципиальные политические разногласия между этими оппозиционными течениями все время сохранялись. В документе кратко, но ёмко изложены позиции «демократических централистов»:
Попытка выскочить из противоречий переходного периода в национальных рамках, построить идеальное изолированное национальное рабочее государство; ликвидировать окончательно бюрократизм с помощью таких методов, которые по своему назначению представляли бы собой абсолютную гарантию от перерождения авангарда и обеспечивали бы в национальных рамках бескризисное развитие, — есть мелкобуржуазная утопия, давно изжитая уже в ходе рабочего движения и представляющая собой лишь ультралевую анархо-синдикалистскую изнанку сталинского национал-социализма (стр. 158, курсив в оригинале).
Обе эти тенденции, лево-центристы и «демократические централисты», продолжали оказывать влияние на оппозицию на протяжении 1930-х годов. Доля этого влияния отражена в документах, в том числе в протоколах дискуссий, письмах и фрагментах статей, которые собраны во второй части этой книги. К сожалению, отражение этих дискуссий и разногласий в документах носит фрагментарный характер, зачастую фиксируется только одна из спорящих сторон.
Паблоистские редакторы книги практически ничего не сделали для того, чтобы показать контекст, в котором были написаны рукописи, или объяснить различия во взглядах, встречающиеся в них. И это несмотря на то, что данные расхождения широко обсуждались в Бюллетене оппозиции, поскольку они отражали социальное давление и политические концепции, которые к началу 1930-х годов укоренились не только в советской, но и в международной Левой оппозиции. Во многих статьях и заявлениях Троцкий ссылался на концепции, определяющие Советский Союз как государственно-капиталистическое общество, — что являлось особенностью «демократических централистов», — и на разнообразные формы центристских концепций, возникших в рядах Международной левой оппозиции.
Вместо такого подхода Алексей Гусев в своем предисловии подчеркивает эти различия и деления внутри оппозиции в чисто национальном контексте, не обращая внимания на очевидное: большинство, подписавшее документ 1932 года, придерживалось политических и исторических принципов, изложенных Львом Троцким во всех основных документах оппозиции первого десятилетия ее существования. Эти искажения идут в канве давних усилий Гусева и других паблоистских авторов в отношении Левой оппозиции, таких как Александр Резник и Саймон Пирани, который в 1985–1986 годах порвал с Международным Комитетом Четвертого Интернационала, руководствуясь националистическими соображениями.
В своих книгах об оппозиции, написанных за последние два десятилетия, Гусев, Резник и Пирани стремятся преуменьшить значение Троцкого и перспективы перманентной революции, необоснованно преувеличивая значимость «демократических централистов». Главным следствием такого подхода является отрицание преемственности троцкистского движения. Это представляет собой позицию, которая стала занимать важнейшее место в политическом мировоззрении паблоистов с момента их разрыва с Четвертым Интернационалом в 1953 году.
Однако документы доказывают, что это в корне неверно. Они демонстрируют, что советскую оппозицию по-прежнему возглавляли марксисты, которые даже в самых трудных условиях отстаивали и развивали принципы революционного интернационализма и стратегию перманентной революции.
Не только сами документы, но и биографии их авторов убедительно говорят о преемственности большевизма и троцкизма, которая выразилась в борьбе Левой оппозиции против сталинизма. Они были написаны группой видных революционеров, чей выдающийся вклад в борьбу за социализм был перечеркнут на целый исторический период преступлениями сталинизма.
Одним из важнейших вкладов этой книги в историческое знание является то, что она дает возможность рабочим и молодежи в бывшем Советском Союзе и за его пределами получить представление об огромном политическом и теоретическом авторитете авторов и черпать вдохновение в их политической борьбе. К чести редакторов, они добавили в составленную ими книгу краткие биографии десятков заключенных троцкистов.
Поразительно, но подавляющее большинство из них были представителями молодого поколения оппозиции. Родившиеся в основном на рубеже веков, они встретили Октябрьскую революцию в юношеском возрасте и присоединились к большевикам после нее. Они закалились и испытали себя прежде всего в огне Гражданской войны и борьбы против сталинизма в 1920-е годы, в ходе которой они усвоили традиции, взгляды и методы борьбы Льва Троцкого и лидеров оппозиции из числа старых большевиков.
Здесь мы приведем имена четырех из них:
Фёдор Дингельштедт. Родившийся в 1890 году в Санкт-Петербурге, он был членом большевистской партии с 1910 года и стал важным руководителем партийной работы среди студентов и промышленных рабочих во время Первой мировой войны. Будучи большевистским агитатором среднего звена в 1917 году, он участвовал в обеих революциях того года, а затем и в Гражданской войне. Он учился в Институте красной профессуры, престижном партийном учебном заведении в Москве, написал несколько книг и брошюр, в том числе исследование Аграрный вопрос в Индии (1928). С конца 1920-х годов он более десяти лет провел в ссылке, тюрьмах и лагерях. Его жена, принадлежавшая к «демократическим централистам», и сын были расстреляны 30 марта 1938 года после участия в голодовке в Воркуте. Считается, что Дингельштедт умер в лагере в 1943 году.
Елизар Солнцев. Он родился в 1897 году в Виннице (центральная часть современной Украины) в еврейской семье, принадлежавшей к среднему классу. Он вступил в большевистскую партию на ранних этапах Гражданской войны, в 1918 году, в период, когда политический авторитет Льва Троцкого как лидера партии уступал только Ленину. Затем он учился в Институте красной профессуры. Как и большинство студентов института, Солнцев в 1923 году поддержал Левую оппозицию. Троцкий считал его одним из своих «ближайших соратников». [7] Находясь в Нью-Йорке в качестве официального представителя советской торговой организации «Амторг» в 1927–1928 годах, он заложил основу для американской Левой оппозиции, которая, в конечном итоге, была сформирована Джеймсом Кэнноном осенью 1928 года. Он был арестован вскоре после возвращения в СССР и провел остаток своей жизни в тюрьме и ссылке. Ослабленный и измученный болезнью после нескольких голодовок, он умер в конце 1935 года.
Григорий Яковин. Как и Солнцев, Яковин родился на территории современной Украины в 1899 году. Во время Гражданской войны он примкнул к большевикам и учился в Институте красной профессуры, где получил специальность историка. В своих показаниях перед Комиссией Дьюи Троцкий охарактеризовал его как «замечательного ученого, исключительно одаренного человека». [8] В 1927 году Яковин участвовал в написании Платформы Объединенной левой оппозиции. Он был членом центрального подпольного руководства оппозиции после ее исключения из партии на XV съезде партии в декабре 1927 года. После ареста в 1928 году он провел последнее десятилетие своей жизни в разных тюрьмах и лагерях. Он был убит 1 марта 1938 года в ходе внесудебной казни троцкистов, объявивших голодовку в трудовом лагере в Воркуте.
Георгий Стопалов. Родившийся в 1900 году на Украине, Стопалов принадлежал к тому же поколению, что и Солнцев и Яковин, и также окончил Институт красной профессуры. Он являлся участником оппозиции в Баку на Кавказе, прежде чем был арестован в 1929 году и стал этапироваться из тюрьмы в тюрьму и из лагеря в лагерь. Он и его жена Виктория Лемберская, также троцкист по взглядам, были расстреляны в 1937 году в одном из колымских лагерей на территории современной Магаданской области с разницей в четыре недели.
Политическая, интеллектуальная и теоретическая культура, которая была воплощена в этих фигурах — и во многих других, которых здесь невозможно перечислить, — их моральная целостность и острое чувство собственного места в истории делают их одними из самых выдающихся деятелей XX века и Октябрьской революции. Никто не обобщил черты личностей большевистско-революционного типа, которые они воплощали в себе, лучше, чем Лев Троцкий.
В трогательной дани памяти давнему товарищу и другу Котэ Цинцадзе, старому грузинскому большевику, умершему от туберкулеза в ссылке в 1930 году, Троцкий писал:
Смерть Цинцадзе свела со сцены одну из самых привлекательных фигур старого большевизма. Этот борец, не раз подставлявший собственную грудь и умевший карать врагов, был человеком исключительной мягкости в личных отношениях. Добродушная насмешливость, чуть-чуть лукавый юмор сочетались в этом закаленном террористе с нежностью, которую можно назвать почти женственной. Тяжкая болезнь, не освобождавшая его из своих когтей ни на час, не могла не только сломить его нравственной стойкости, но и омрачить его всегда жизнерадостное настроение и мягкое внимание к людям.
Котэ не был теоретиком. Но его ясная мысль, революционное чутье и огромный политический опыт — живой опыт трех революций — вооружали его лучше, серьезнее и надежнее, чем вооружает менее стойких формально воспринятая доктрина. Как в Лире, по словам Шекспира, каждый вершок — король, так в Цинцадзе каждый вершок был революционер. Может быть ярче всего проявился его характер за последние 8 лет — непрерывной борьбы против надвигавшегося и укреплявшегося господства безыдейной бюрократии.
… Цинцадзе был живым отрицанием и осуждением всех и всяких видов политического карьеризма, т.е. способности жертвовать принципами, идеями, задачами целого во имя личных целей. Это вовсе не означает отрицания законности революционного честолюбия. Нет, политическая амбиция есть важная пружина борьбы. Но революционер начинается там, где личная амбиция полностью и целиком поставлена на службу большой идее, свободно подчиняется ей и с нею сливается. Флиртовать с идеями, фехтовать революционными формулами, менять свою позицию по соображениям личной карьеры — вот что Цинцадзе безжалостно осудил своей жизнью и своей смертью. Амбиция Котэ была амбицией непоколебимой революционной верности. Этому у него должна учиться пролетарская молодежь. [9]
Сам Цинцадзе с хладнокровной проницательностью, столь характерной для советских троцкистов, прекрасно понимал, какую судьбу уготовила история ему и его товарищам. Однако он также понимал объективное значение их борьбы для будущих поколений. В письме к Троцкому от июня 1928 года он писал:
Многих и многих наших товарищей и близких нам людей ожидает неблагодарная участь проститься с жизнью где-нибудь в тюрьме или в ссылке, но всё это в конечном итоге будет обогащением революционной истории, на которой будут учиться новые поколения. Пролетарская молодежь, ознакомившись с борьбой большевистской оппозиции против оппортунистического крыла партии, поймет, на чьей стороне правда. [10]
Заключение
Лев Троцкий рано осознал, что в борьбе против сталинизма на карту поставлены не только вопросы тактики или личной политической деятельности, но и вся преемственность марксизма. Поэтому он подчеркивал, что принципиальной основой этой борьбы должна быть защита исторической правды об Октябрьской революции и документальных свидетельствах политической борьбы в революционном движении. В своей Сталинской школе фальсификаций Троцкий подчеркивал:
... Остаётся несомненным историческим фактом, что подготовка кровавых судебных подлогов [на Московских процессах] началась с «маленьких» исторических искажений и «невинной» фальсификации цитат… Крупнейшее место в борьбе против «троцкизма» занимали исторические вопросы… [11]
Для сталинистской бюрократии не были слишком велики никакая клевета и никакая ложь, направленные против троцкистского движения. Бюрократия планомерно конфисковывала и уничтожала документы, книги и брошюры, написанные оппозицией и ведущими фигурами революции и Гражданской войны, а другие на десятилетия прятала в спецхраны. Конечной исторической целью этой свирепой кампании фальсификаций являлось разрушение исторического и, тем самым, классового сознания рабочего класса.
В результате этой кампании документальные свидетельства о советской оппозиции и ее политической борьбе в 1930-е годы до сих пор (до обнаружения рукописей в Верхнеуральске) носили крайне фрагментарный характер. В той мере, в какой они были доступны, документы в основном ограничивались перепиской, обнаруженной в архивах Троцкого, и отрывочными воспоминаниями в мемуарах, написанных пережившими сталинистский террор.
Кульминацией сталинистской реакции против Октября стали упразднение Советского Союза бюрократией в 1991 году и реставрация капитализма. Международный Комитет Четвертого Интернационала отреагировал на разрушение Советского Союза и обнаженный им кризис политического сознания, призвав к «кампании по раскрытию исторической правды» о преступлениях сталинизма. Эта кампания включала в себя лекционный тур и публикацию трудов советского социолога и российского историка Вадима Роговина, посвященных борьбе Левой оппозиции. Ее составной частью также было детальное разоблачение постсоветской школы исторических фальсификаций западных ученых, которые после 1991 года возродили сталинистскую клевету на Льва Троцкого в целях предотвратить обращение нового поколения рабочих и молодежи к его наследию. Эта борьба задокументирована в таких книгах, как В защиту Льва Троцкого (In Defense of Leon Trotsky) и Русская революция и незавершенное ХХ столетие (The Russian Revolution and the Unfinished Twentieth Century) Дэвида Норта, председателя Партии Социалистического Равенства (США) и международной редакционной коллегии МСВС.
В 1992 году Норт объяснял историческое значение этой кампании:
Мы рассматриваем это как задачу, которая пойдет на пользу не только рабочему классу в узком смысле этого слова, но и всему прогрессивному человечеству. Обнародование преступлений сталинизма является неотъемлемой частью преодоления того ущерба, который они нанесли развитию социальной и политической мысли… Защищая принципы и традиции марксизма в течение долгих десятилетий, когда сталинизм казался непобедимой силой, троцкистское движение должно сделать всё возможное, чтобы установить историческую правду и на этой основе заложить необходимый фундамент для возрождения марксизма в рядах международного рабочего класса. [12]
Публикация рассмотренных документов подтверждает оправданность этой многолетней борьбы троцкистского движения и придает ей новый исторический и политический импульс. Эти рукописи в очередной раз доказывают, что историческая правда и документальные свидетельства сильнее, чем самый репрессивный государственный аппарат, и способны пережить его.
Несмотря на некоторые недостатки данного издания, публикация этих документов является предвестником более широкомасштабного политического сдвига. Подошел к концу длительный исторический период, в течение которого масштабы преступлений сталинизма крайне затрудняли, а в некоторых случаях делали невозможным, установление фактологических и политических данных о революционной тенденции, защищавшей марксизм от националистической реакции в Советском Союзе против Октября. Мы уверены, что эти документы вызовут большой интерес у рабочих, интеллигенции и молодежи всего мира и помогут инициировать возобновление серьезного изучения истории революционного троцкистского движения.
Примечания:
[1] Бюллетень оппозиции предупреждал об угрозе «физического истребления большевиков-ленинцев», начиная с момента своего первого выпуска в июле 1929 года. URL-адрес: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-01.shtml.
[2] Ante Ciliga, «From Inside Stalin’s Prisons: The Political Life of the Left Opposition» (1938). URL: https://www.marxists.org/archive/ciliga/1938/xx/lo1.htm.
[3] В письме из СССР анонимный оппозиционер отмечал, что от 1000 до 2000 представителей пролетарской молодежи, примкнувших к оппозиции в предыдущие полтора-два года, были отправлены в тюрьмы и ссылки. Бюллетень оппозиции, № 24 (сентябрь 1931). URL-адрес: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-24.shtml. Совсем недавно российский историк Дмитрий Баринов продемонстрировал, что оппозиция оставалась чрезвычайно активной в 1928–1930 годах, особенно это касалось ее деятельности среди рабочего класса. Зиновьев, Троцкий, университет. Левое движение в высшей школе Петрограда/Ленинграда (1918-1932 гг.), (СПб: Наука, 2024), стр. 200–229.
[4] Лев Троцкий, Критика программы Коммунистического Интернационала. URL-адрес: https://iskra-research.org/Trotsky/sochineniia/1928/1928-kritika-intro.html.
[5] Лев Троцкий, «Борьба большевиков-ленинцев (оппозиции) в СССР. Против капитулянтства. Жалкий документ», Бюллетень оппозиции, № 3-4 (сентябрь 1929 г.). URL-адрес: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-03.shtml.
[6] David North, «Toward a Reconsideration of Trotsky’s Place in the 20th Century», In Defense of Leon Trotsky (Oak Park, MI: Mehring Books, 2014), p. 17. URL: https://www.wsws.org/ru/special/library/in-defense-of-leon-trotsky/01.html.
[7] Троцкий упомянул Солнцева, поставив его в один ряд с Михаилом Глазманом, Бутовым и Яковом Блюмкиным, и отметил, что известие о его смерти «глубоко потрясло» его. Leon Trotsky to Victor Serge, April 24, 1936, The Serge-Trotsky Papers. Edited and Introduced by D. J. Cotterill, (London: Pluto Press, 1994), p. 41.
[8] Троцкий сделал это замечание, когда говорил комиссии Дьюи в 1937 году о Яковине, Солнцеве и Дингельштедте как о трех своих ближайших соратниках в Советском Союзе. URL-адрес: https://www.marxists.org/archive/trotsky/1937/dewey/session04.htm (в русском переводе: Контрпроцесс Троцкого, М.: ЛЕНАНД, 2017, стр. 169).
[9] Лев Троцкий, «Памяти друга. Над свежей могилой Котэ Цинцадзе», Бюллетень оппозиции, № 19 (март 1931 г.). URL-адрес: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-19.shtml.
[10] Котэ Цинцадзе, Письмо Льву Троцкому от 27 июня 1928 г., Бюллетень оппозиции, № 19 (март 1931 г.). URL-адрес: https://iskra-research.org/FI/BO/BO-19.shtml.
[11] Лев Троцкий, Предисловие к изданию на английском языке книги Сталинская школа фальсификаций (1937): https://www.iskra-research.org/Trotsky/sochineniia/1937/19370303.html.
[12] Дэвид Норт, «После кончины СССР: Борьба за марксизм и задачи Четвертого Интернационала», доклад на 12-м пленуме Международного Комитета Четвертого Интернационала, март 1992 года. URL-адрес: https://www.wsws.org/en/special/library/fi-19-1/18.html (в русском переводе: Бюллетень Четвертого Интернационала, № 7, стр. 17–31, декабрь 1993 г.). Для получения более подробной информации о реакции Международного Комитета на упразднение Советского Союза кликните сюда.